Книга Праймзона - Александр Зорич

Но вместо ответа Иманд… расхохотался. Он смеялся так долго, что Рутгер даже начал злиться. Что такого смешного он спросил? Наконец Иманд соизволил объяснить:

— Дело в том, что Илла — девчонка лишь наполовину… А наполовину она…

— Неужто героиня, как Фрида? — проявил догадливость Рутгер.

— Нет… Не как Фрида… А скорее как русалка…

— Но у нее нет хвоста! Она ходит как нормальная женщина! — Рутгер указал на фигурку подавальщицы, которая как раз стояла возле окошка, открывающегося на трактирную кухню, и диктовала повару только что полученный за столом лорда заказ.

— Да, ходит она как нормальная женщина… Однако, как бы это сказать… Ниже пояса она нормальной женщиной не является!

— А кем является? — спросил Рутгер испуганно.

— Рысью.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно, — кивнул Иманд. — И остальные девушки в этом трактире — тоже!

— Ты же говорил, они дочери хозяина трактира?

— Так и есть.

— Но хозяин-то человек!

— Верно, отец этих красоток — человек. А вот мать — рысь! Ну, не обычная рысь… А такая… чудь-оборотень… Вот их дочери и вышли наполовину людьми, а наполовину рысями… У парочки из них даже рысьи уши на макушке торчат, просто их под чепцами не видно. Ну, вроде как у этих героинь, огненных лис…

— Но огненные лисы — они, насколько мне известно, ниже пояса… мнэ… вполне традиционны!

— Так это Праймзона, — пожал плечами Иманд. — Здесь все иначе.

— Твою мысль я понял, — растерянно произнес Рутгер. — И ухлестывать за подавальщицами теперь не стану…

— Ухлестывать за подавальщицами не стоит даже за пределами Праймзоны… Таково мое мнение, дружище, — улыбнулся Иманд. И по его улыбке Рутгер вдруг понял: в богатой биографии охотника была не только Праймзона. Но и кое-что еще.

Когда первые кувшины с вином и пивом были опустошены, а следующие заказаны, Рутгер вновь принялся разглядывать посетителей.

Тем более, что к паноптикуму добавилось несколько новых лиц.

Небольшой стол сбоку от атаманши занял какой-то хлыщ, одетый в длинный балахон с небрежно нашитыми на него пучками травы и листьев.

“Это, наверное, для маскировки”, — догадался Рутгер.

Незнакомец уселся за стол и тут же, не притронувшись к услужливо принесенному пиву, достал записную книжку размером с ладонь и свинцовый карандаш.

Не обращая внимания на чад, галдеж и пьяные крики, он принялся строчить в своей книжечке с видом вдумчивым и одновременно алчным. То ли спешил зафиксировать важные путевые наблюдения, то ли подсчитывал грядущий барыш.

— Что это за тип? — обдавая перегаром Иманда, спросил Рутгер. — Поэт, что ли? Или, может, ростовщик?

— Скорее второе, — усмехнулся Иманд. — Лично мы с ним не знакомы. Но, поговаривают, что он — наипервейший рвач во всей Праймзоне. Водит сюда за деньги народ из числа сбрендивших от сытости и богатства… Скупает и перепродает втридорога артефакты… Также слышал, что он — шпион Гвардейского Особого Корпуса!

— А что это значит? Ну то есть я понимаю, что значит слово “шпион”… Но за кем шпионят в Праймзоне? За фринами? За саламандрами? Или за вашим братом-охотником?

— Если бы знали точно, да кабы имелись у нас прямые доказательства его связи с Особым Корпусом, давно нашинковали бы его как кочан капусты! Но покуда доказательств нет, на него распространяются правила братства охотников…

— Неужели есть и такие правила?

— Еще бы, — загадочно ответил Иманд. — Без правил братства мы бы давно друг друга перебили. Как минимум, от страха перед крутизной друг друга… Поскольку где дармовщина и беззаконие — там страсти роковые…

Почти одновременно со “шпионом” в трактир завалилась еще одна шумная компания.

Предводительствовал ею мужчина средних лет с длинными рыжими волосами, собранными в неряшливый хвост.

Рыжий явно был навеселе. Он громко гоготал и размахивал фляжкой, в которой плескалось нечто, совсем не похожее на компот из сухофруктов.

Из контекста долетавших до Рутгера и его товарищей шуточек выходило, что это — авторитетный охотник и двое его учеников-подмастерьев.

Подмастерья смотрели учителю в рот и преувеличенно смеялись над каждой его остротой.

— Это старина Данни, пропивает добычу, — пояснил Иманд. — Удачлив, сукин сын! Как никто. Вот и пьет как мерин в июльский день…

— Небось и в карты играет? — с надеждой спросил Рутгер, которому вдруг страсть как захотелось пораскинуть картишками.

— Почем мне знать? Я-то только в лапту играть обучен. Да и то на щелбаны, — бросил Иманд самым скучным тоном.

Пока они беседовали, по всему трактиру разлился аппетитный запах жареного со сладким луком мяса. Такого близкого и такого сочного жареного мяса!

Рутгер, да и его герои, непроизвольно сглотнули слюну.

Дело в том, что в отличие от рагу из зайца с двадцатью двумя корешками и специями, которое булькало в огромном казане на кухне, большинство блюд трактира “Хвосты и копыта” готовилось на большом очаге в центре зала.

Собственно, трактир и был организован вокруг очага. В те минуты двое девушек-полурысей как раз раскладывали над жарко тлеющими углями шампуры с бараниной. А двое других подавальщиц, то и дело плотоядно облизываясь, смазывали шампуры специальным соусом — вот он-то и издавал непередаваемо-аппетитный аромат!

— Послушай, Иманд, — чтобы не думать о еде, решил вернуться к разговору Рутгер, — а ведь цены в этом трактире, наверное, кусаются, так?

— Конечно кусаются! И притом на манер волкодавов! Могут и руку откусить. По плечо! — ехидно гоготнул Иманд.

— Да здравствует моя милая подруга Анабелла, благодаря доброте которой мы можем себе все это позволить, — утирая нежданную хмельную слезу, пробормотал Рутгер. — Но послушай, а что если один из этих голодранцев, — Рутгер едва заметным жестом указал на атаманшу Гиту и ее людей, — откажется платить за свою баранину? Как эти милые дамы, пусть даже они до пояса рыси, или красноносый старичок-трактирщик, смогут заставить отпетых головорезов платить, ежели те платить не захотят?

— Ну, во-первых, — Иманд сделал авторитетное лицо, — у голодранцев мадам Гиты денег гораздо больше, чем ты думаешь, глядя на ее затрапезный костюм. Праймзона — это не та земля, где уместно судить о людях по внешности… Во-вторых, вспомни про правила братства охотников. А в-третьих, ежели кто не платит, хозяин звонит в махонький медный колокольчик, видишь, вон он, у края барной стойки… И тогда из вон той двери появляются астерии…

— Кто?

— Астерии! Так называется особая порода чуди, которая встречается только здесь, в дубравах Праймзоны. Это такие здоровенные мужичищи с немаленькими бицепсами и головами быков…