Книга Личная жизнь моего мужа - Алиса Берг

Несмотря на все мои старания, ничего конкретного решить так и не удалось. В итоге я перестала думать и включила радио, удачно попав на какую-то юмористическую передачу. И стала громко хохотать. Был ли это смех сквозь слезы, сказать затрудняюсь, но и полностью такой вариант исключить не могу. Но в любом случае, смеялась или плакала я от души.

Глава 26

Я приехала домой и застала мужа в парадном наряде – в дорогом костюме очень известной фирмы, который мы купили в прошлом году на мою премию, когда я еще не догадывалась о его похождениях. Ансамбль дополняли красивый галстук, белая манишка с золотыми с запонками – между прочим, тоже мой подарок на десятилетие нашего совместного проживания. Меня охватил праведный гнев: разоделся на мои средства и идет к своей новой пассии. Ну не мерзавец, согласитесь. Неужели он думает, что я все это покупала ему именно для таких целей? Цели я ставила совсем иные, я хотела, чтобы со мной жил респектабельный, успешный, одевающийся со вкусом мужчина. Но респектабельный, успешный, одевающий со вкусом мужчина, судя по всему, сегодня будет рядом не со мной.

Я долго терпела, пора с терпением кончать и устраивать скандал, решила я. Если уж ему приспичило бежать на свидание, то пусть оденет купленное на свои деньги. Скажите, разве это не справедливое требование?

Из моих уст уже готова была сорваться и помчаться в сторону мужа гневная тирада, как он, опережая ее, сам бросился ко мне.

– Почему так поздно? Я уже столько времени жду тебя!

Эти слова муж не просто сказал, а произнес с явным негодованием, как будто это я намылилась на встречу с любовником в купленной мужем одежде.

– Что-то случилось необычное? – произнесла я.

– Ты, что, забыла? Сегодня же генеральный прогон, придет Чистяков. Можно сказать, главный день моей жизни!

Я, не жалея своего лба, громко хлопнула по нему ладонью. Я так глубоко погрузилась в свои злосчастные размышления, что из моей головы напрочь вылетела эта великая дата. В самом деле, сегодня генеральная репетиция. Кстати, приглашаю и всех вас. Не пожалеете.

– Действительно, забыла, извини, дорогой, – раскаялась я. – Мы не опаздываем?

– Если выедем прямо сейчас, успеем вовремя.

– Так, выезжаем! – с наигранным энтузиазмом воскликнула я.

Вы спросите, почему с наигранным энтузиазмом? Все ужасно прозаически просто. Еще в машине мне вдруг сильно захотелось есть. И пока ехала, мечтала, что дома приготовлю вкусный ужин. И уже решила, что будем все самое любимое. А теперь прощай ужин надолго, пока все это кончится, пройдет ни один час. И лишь тогда нас ждет скромный банкетик. Я сама утверждала меню, так как деньги на него тоже выделила я. Точнее, наш банк с моей подачи.

Мы бросились к выходу. Уж не знаю, с какими мыслями бежал муж, но все мои мысли были только о еде. И мне до сих пор нисколько не стыдно, ибо такова уж человеческая природа. Низкое в девяносто девяти случаев из ста побеждает высокое. Грустно, но ничего не изменить.

Муж вел машину, а я посматривала на него. До чего же он у меня и, увы, не только у меня, красивый, особенно, когда так изысканно одет, и когда уверенно руководит автомобилем. Мне вдруг так захотелось его, что я даже ненадолго забыла про еду, так как была готова отдаться ему прямо в салоне. Да, вот такие грешные мысли посещают периодически вице-президентов банков, да смею предположить и других руководителей женского пола. Да и не руководителей тоже. И было жутко обидно, что приходилось скрывать желание. Единственное, на что я осмелилась, это слегка поправить его прическу. Точнее, я сделала вид, что поправляю прическу, а сама погладила его по голове. Он удивленно посмотрел на меня, так как явно не ожидал подобного поведения с моей стороны. Но ничего не сказал. И на том спасибо, на большее я и не рассчитывала.

В театре муж сразу же забыл про меня, если, конечно, до этого помнил. Он тут же вошел в роль главного действующего лица и стал давать распоряжения, указания. Его голос звучал резко и повелительно. И все, как один, послушно и немедленно выполняли его приказы. Было заметно, как все возбуждены и приподняты.

Я же чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Никто мною не интересовался. Никому я тут была не нужна. Даже противно зажужжала мысль – а не уехать ли мне отсюда? Взять такси и умчатся, куда глаза глядят. Может, я так и сделала бы – честно скажу, не знаю, иногда я совершаю весьма неожиданные поступки, если бы ко мне не подошел он, наш любимый и, как говорили мы в свое время, лучший в мире педагог.

– Здравствуйте, Мария! Или теперь вас следует называть по имени и отчеству?

Меня, как в душевой кабинке, обдало по очереди то жаром, то холодом.

– Что вы, Михаил Яковлевич, для вас я всегда Мария.

– Это очень приятно, – улыбнулся он своей знаменитой на всю страну и некоторые дружественные зарубежные государства улыбкой. Он вдруг взял меня за руку. – Можно с вами немного поговорить?

– Я буду только рада.

– Знаете, Мария, я сюда пришел с большой надеждой. Я всегда считал вашего мужа талантливым. И когда услышал об этой премьере, то решил непременно посмотреть. Для меня это крайне важно.

– Я понимаю.

– Думаю, все же не совсем, – скопировал он свою улыбку еще раз. – Я в отчаянии. Такого кризиса, как сегодня, театр еще не испытывал. Он умирает, причем, стремительно. Причем, убивает сам себя. Убогость и серость буквально заполонили все его пространство. Остались малюсенькие островки подлинного искусства. Теперь, надеюсь, понимаете?

– Начинаю понимать.

– И хочется верить, что сейчас я как раз на таком островке.

– Вы сейчас сами убедитесь в этом!

Чистяков вдруг так близко подвел ко мне свои губы, что я даже подумала – уж не поцеловать ли он хочет меня. Но он всего лишь тихо произнес несколько слов.

– Боюсь разочарования. Даже не представляете, сколько их было в последнее время.

– Могу представить. Но на этот раз оно не последует! – горячо заверила я. – Или я уж совсем ничего не понимаю в театре. Все же хотя и не очень долго я была вашей ученицей.

Чистяков пристально взглянул на меня.

– Именно недолго. Я сожалел, когда вы покинули мой курс. Вы были одной из самых способных учениц.

От изумления я аж вытаращила глаза, ничего подобного я от него в то время не слышала.

– Вы шутите?

– Я говорю совершенно серьезно. Вас ждало хорошее артистическое будущее.

Что-то оборвалось у меня внутри, какая-то веревка или канат. А может, и шнур, вы не скажите, что там у нас, под кожей?

– Я ушла, потому что посчитала себя как раз не способной. Хотя мне сильно хотелось быть актрисой.

– Поверьте моему опыту, в таких вещах я не ошибаюсь. До сих пор корю себя, что тогда вас не остановил. Я исходил из того, что человек должен сам решать свою судьбу. А сейчас я в этом до конца не уверен, иногда он крайне нуждается в чьем-то совете.