Книга Смерть в овечьей шерсти - Найо Марш

Это был Маркинс.

— Ну наконец-то, — произнес Аллейн.

3

Зажженная свеча осветила худого мужчину, во внешности которого было что-то птичье. Темные, гладко зачесанные назад волосы напоминали дешевый парик без пробора. У него были маленькие черные глазки, тонкий нос и подвижный рот. Одет он был в сюртук из альпака, какие обычно носят слуги, и черные брюки. Речь его носила отпечаток типичного лондонского кокни и американизмов, но все это в довольно стертой форме, так что определить его происхождение было непросто. Он казался открытым и искренним, почти простодушным, но взгляд его был уклончив, а за приятными манерами скрывалась постоянная настороженность. Он поставил свечу на тумбочку рядом с кроватью Аллейна и встал рядом, вытянув руки по швам.

— Извините, что не пришел раньше, — тихо сказал он. — Они очень чутко спят. Все четверо.

— Не больше? — прошептал Аллейн.

— Пятеро.

— Пятый выбыл.

— Было шесть.

— Из шести вычесть два, будет четыре плюс один лишний.

Они оба чуть улыбнулись.

— Все правильно, — сказал Аллейн. — Я до смерти боялся забыть эту абракадабру. А что бы вы сделали, если бы я что-нибудь перепутал?

— Ну, это вряд ли, да я вас и без того узнал, мистер Аллейн.

— Надо было бороду надеть, — мрачно произнес Аллейн. — Да садитесь, ради Бога, и давайте приступим к делу. Сигарету хотите? Когда мы виделись в последний раз?

— В тридцать седьмом, кажется. Я работаю в Специальной службе[11]с тридцать шестого года. Мы с вами встречались до того, как я уехал в Штаты.

— Правильно. Мы вас устроили стюардом на германский лайнер, если я не ошибаюсь.

— Совершенно верно, сэр.

— Кстати, нас не услышат?

— Думаю, что нет, сэр. В гардеробной и на этой стороне площадки никого нет. Комнаты девушек находятся напротив, и двери в них плотно закрыты.

— Но лучше все же говорить потише. Вы прекрасно справились с тем первым заданием, Маркинс.

— Боюсь, что на этот раз все не так хорошо, сэр. Я в полном пролете.

— Ну, что ж, — обреченно произнес Аллейн. — Давайте рассказывайте.

— С самого начала?

— Желательно.

— Хорошо, сэр, — сказал Маркинс, подвигая свой стул поближе к кровати.

Они склонились друг к другу, чем-то похожие на героев Диккенса на иллюстрациях Крукшенка. Аллейн в темном халате, с длинными руками, сложенными на одеяле. Маленький Маркинс, услужливо подавшийся вперед. Свет от свечи нимбом окружает его голову. Тень Аллейна, театрально изогнувшись на стене, казалось, угрожает им обоим. Они чуть слышно заговорили, старательно выговаривая слова.

— Как вам известно, меня забросили в Штаты, — начал Маркинс. — В мае тридцать восьмого ваши люди дали мне задание выйти на японского закупщика шерсти по имени Курата Кан, который в то время жил в Чикаго. Получилось не сразу, но в конце концов я добрался до него через его слугу, который был наполовину японец и ходил на какие-то вечерние курсы. Я тоже туда записался и вскоре выяснил, что этот полукровка обхаживает одного из учащихся, который работает сторожем на заводе, где делают детали к авиационным двигателям. Слуга работал на пару с Каном, и они отстегивали наличными за любую, даже самую незначительную информацию. Чтобы найти к ним подход, пришлось пару месяцев покорпеть над историей и географией Америки. В результате удалось впарить им сказочку про то, что я работал в нашем посольстве в Вашингтоне и был уволен за нерадение. После этого они стали мне платить. Я слил господину Курате Кану кое-какую ложную информацию. Но вскоре он уехал в Австралию. Я получил указание следовать за ним.

В Сиднее я уже фигурировал как камердинер. По легенде я служил у английского артиллерийского офицера, который приехал по приглашению губернатора Нового Южного Уэльса. Он лично вручил мне рекомендацию, написанную на официальном бланке. Здесь, конечно, не обошлось без ваших людей, сэр. Вскоре я разыскал мистера Кана и предложил свои услуги. Он был рад меня видеть, и я тут же передал ему сведения, которые якобы выболтал мой подвыпивший артиллерист. Ими меня снабдила ваша контора.

— Я помню.

— Он пытался разузнать об укреплениях в Дарвине, и мы какое-то время успешно водили его за нос. Закупая шерсть, он постоянно разъезжал по стране. Так продолжалось до августа сорокового года, когда он предложил мне взять у него рекомендательное письмо и отправиться с ним к его приятельнице миссис Рубрик, члену парламента, которой требовался английский камердинер. Кан сказал, что племянник этой дамы занимается разработками, которые им очень хочется заполучить. Ну и ловкачи, эти япошки.

— Согласен, — откликнулся Аллейн.

— Я отослал шифровку в Специальную службу, и мне велели ехать. Там очень заинтересовались мистером Каном. Я приехал на ферму, и все пошло как по маслу. Миссис Рубрик сразу же взяла меня на работу, и я успешно внедрился. Оставалась одна загвоздка — как дурачить Курату Кана? Специальная служба предупредила меня, что мистер Лосс работает над очень важным проектом. Мне опять подбросили ложную информацию, чтобы я мог передавать ее Курате Кану. Все складывалось отлично. Я даже соорудил фальшивую модель из запчастей, поменяв все местами. Сделав ужасный снимок при слабом освещении, я сообщил Кану, что снимал с лестницы через закрытое окно. Меня все время занимала мысль, сколько времени пройдет, прежде чем какой-нибудь японский специалист, посмотрев на все это, скажет: «Какой бред». Кан пока ничего не подозревал и был мною очень доволен. Ведь он был всего лишь посредником. Конечно, долго так продолжаться не могло. В конце концов его схватили, и для него наступил личный Перл Харбор. Все, конец!

— Но только для него.

— Вы правы, сэр. Появилось непредвиденное обстоятельство. Но об этом вы уже знаете.

— Мне бы хотелось услышать вашу версию.

— В самом деле, сэр? Ну, хорошо. Меня проинструктировали, что ни миссис Рубрик, ни молодежь ни при каких обстоятельствах не должны догадаться о том, что я не тот, за кого себя выдаю. Через некоторое время ваши люди сообщили мне, что произошла утечка информации — имелись в виду не мои фальшивки, а подлинные сведения о магнитном взрывателе. И не по японским каналам, а по германским. Это был удар. Так что, пробыв три года фиктивным агентом, приходится разыскивать настоящего. И вот тогда я просто взвыл, — жалобно произнес Маркинс. — Ни одной зацепки.

— Мы так и думали, — заметил Аллейн.

— Меня, как профессионала, больше всего задело, что несколько месяцев кто-то нагло промышлял у меня под самым носом. И кто я после всего этого? Просто дерьмо. Воображал себя спецом, стряпал все эти фальшивки, а все это время… От такого позора впору сквозь землю провалиться.