Книга Пойманный свет - Сьюзен Мейер

— Оставь их, — попросил он, поднимаясь с дивана, чтобы его матери тоже пришлось встать. — Я займусь этим вечером.

— И утром скажешь мне, кого выбрал?

— Да.

Его пронзила боль. Но даже если Гвен это заметила, то ничего не сказала, просто схватила свое пальто и ушла.

Чанс не мог пойти к Тори. Если она отвергнет его, это разобьет ему сердце. Он знал, что должен ждать, когда она сама будет готова.

Она должна прийти сама.

Глава 15

Через три месяца Тори сидела на паре по бухучету у миссис Малкей и растерянно смотрела на упрощенную таблицу, которую составила на прошлой неделе. Они должны были рассчитать бюджет постройки, но, хотя формулы у нее были правильными, в списке расходов многого не хватало. Она учла труд рабочих и материалы; однако выбранные навскидку материалы оказались совершенно неправильными. Она забыла мелочи, такие как скобки и гайки, инструменты и гвозди. Все то, о чем Чанс вспомнил бы сразу.

Чанс…

Ее сердце пропустило удар.

Он любил ее.

Об этом говорили все его поступки, снова и снова.

Глаза Тори наполнились слезами, и цифры в таблице поплыли.

Три долгих месяца она не позволяла себе вспоминать о Чансе, а теперь ни о чем другом думать не могла.

Она скомкала лист, кинула в мусор, закрыла учебник и встала.

— Мисс Бингем! — возмутилась миссис Малкей. — Куда вы направляетесь?

— Ухожу.

— Вы заболели?

— Да. — Это не было ложью.

Теперь, когда скорбь утихла и ей стало легче, Тори знала, что совершенно неправильно повела себя с Чансом. После всего, что он к ней чувствовал, после всей доброты, которую к ней проявил, Тори просто выкинула его из своей жизни.

Как эгоистичная плакса.

Тори поверить не могла, что поступила так бездумно, так эгоистично. Но ее охватывало горе, и она так погрузилась в боль от потери, что не могла говорить с Чансом.

Теперь ей нужно исправить ошибки. По крайней мере, извиниться.

Чанс стоял перед экраном, на котором демонстрировалась его презентация для совета директоров «Монтгомери девелопмент».

— Мы не ожидаем прибыли от проектов по развитию города, но наши подрядчики в конечном счете принесут нам немало пользы.

В кармане пиджака зазвенел сотовый, но Чанс не отреагировал, продолжая разъяснять преимущества и недостатки плана грандиозной перестройки городских зданий, которая не принесет им ни гроша. Тем не менее это был именно такой проект, который они искали, стремясь улучшить жилищные условия.

Сотовый снова зажужжал, и на этот раз Чанс вынул его из кармана и выключил. Макс, который, как председатель совета директоров, сидел во главе стола, начал:

— Ты рассчитал проекцию…

Зазвонил телефон на столе конференц-зала. Из динамиков раздался голос секретаря:

— Извините, мистер Монтгомери. Ваша мать на первой линии. Она сказала, что это срочно.

Макс потянулся к телефону, но Чанс его опередил:

— Она рядом с детьми, с ними что-то могло случиться.

Он схватил телефонную трубку:

— Мама?

— Чанс, милый, тебе нужно приехать домой.

У него замерло сердце.

— Почему? Что случилось? Что с детьми? — Дети в порядке, но ты мне нужен… — Мама, у меня совещание в разгаре.

— Чанс, ты когда-нибудь слышал, как я ругаюсь?

— Нет.

— Если не хочешь услышать, то приезжай. — С этими словами Гвен повесила трубку.

— В чем дело? — спросил Макс.

— Велела ехать чертовски срочно.

Макс поморщился:

— Тогда лучше послушаться.

Дверь открылась раньше, чем он успел к ней прикоснуться. Гвен приказала:

— Иди в кабинет.

— Где дети?

— Они в коттедже, с Бриджит.

Так звали новую няню. Чанс нахмурился:

— Тогда зачем ты меня вызвала?

Гвен развернула его за плечи и толкнула:

— Иди!

Он едва не споткнулся от толчка, а потом зашагал по коридору, ожидая увидеть очередной подарок. Мама купила ему новую мебель, новые костюмы, новую машину — все во имя обустройства его в городе; но Чанс знал, что она пытается отвлечь его от мыслей о Тори. Это не помогало. Время отчасти исцелило раны. Но бывали дни, когда он все еще тосковал по ней. И поэтому его бы не удивило, если бы в кабинете обнаружился агент по недвижимости с папкой, полной предложений.

Со вздохом Чанс открыл дверь и увидел Тори.

Он замер. Потом хотел броситься с ней. Но, очевидно, Тори приехала только для того, чтобы извиниться за то, что бросила его и детей. Она была доброй. Ответственной. Как бы глупо он выглядел.

Тори повернулась на звук открывшейся двери. Ее лицо ничего не выражало. Губы, сведенные в тонкую прямую линию, не улыбались, но и не хмурились. Большие карие глаза, мягкие и печальные, встретили взгляд Чанса.

— Привет.

Чанс шагнул в комнату:

— Привет.

— Хорошо выглядишь.

Он улыбнулся:

— В дорогих итальянских костюмах любой мужчина выглядит хорошо.

Тори подавила смешок.

— Ну конечно. Ты и сам знаешь, что красавец.

— Ты тоже хороша, так что нечего меня дразнить.

Тори засмеялась, и его сердце пропустило удар. Он сто раз слышал ее смех, но никогда в связи с тем, что касалось их двоих, их влечения, их связи. Он сделал еще один шаг.

— Ты вроде в порядке.

— Я в порядке. Правда. — Глаза Тори затуманились. — У меня были очень, очень трудные годы.

— Они были не просто трудными, а трагическими. Иногда я не знаю, как ты их пережила.

— Иногда я тоже не знаю. — От ее тихого голоса у Чанса на глаза навернулись слезы.

Он всегда немного жалел себя из-за отцовской лжи, но, стоя перед человеком, которому судьба принесла настоящие страдания, он признавал, что ему-то в жизни повезло.

— Но теперь ты в порядке.

— Да. — Тори улыбнулась. — Учусь в местном колледже.

— Как ты и хотела.

Тори смотрела, как Чанс медленно, неуверенно входит в комнату, и понимала, что он еще не пережил боль, которую она вызвала своим уходом. Поэтому она сказала то, ради чего приехала:

— Мне так жаль.

Он улыбнулся, и Тори почувствовала облегчение. Но она ушла с занятий не для того, чтобы очистить совесть. Она хотела увидеть Чанса и избавить его от страданий.