Книга Смерть на рассвете - Деон Мейер

— Входите! — пригласила она.

Ван Герден мельком оглядел просторную кухню-столовую, гостиную, подошел к стойке для завтрака, вытащил бумажник, достал оттуда стопку банкнотов, пересчитал. Положил деньги на стойку.

— Я свое дело сделал, — сказал он, не глядя на нее.

Хоуп подумала: он кажется таким беззащитным!

Интересно, почему при первой встрече он так ее напугал? Синяк под глазом переливался всеми цветами радуги, а разбитая губа почти совсем зажила. Он положил последний банкнот на кучку денег.

— Мы в тупике. След давно остыл. Дело началось не десять месяцев назад. Оно началось, когда Смит сменил имя, то есть очень давно. Слишком давно для нас. Тут ничего не поделаешь. — Ван Герден скрестил руки на груди и прислонился к стойке.

— Хотите кофе? — негромко спросила Хоуп.

— Аванс… кофе? Да, не откажусь. — Ее предложение застигло его врасплох.

Хоуп обошла его, взяла чайник, снова поставила на огонь, насыпала в каждую кружку по чайной ложке кофе.

— К кофе у меня ничего нет. Печь я не умею, — сказала она. — А вы?

— Я… нет, — ответил он с плохо скрываемым раздражением. — Расследование…

— Садитесь, пожалуйста, поговорим. — Голос мягкий. Вдруг Хоуп стало смешно: он так сосредоточен, что она заранее может угадать, что он скажет. Его жесты свидетельствуют о тревожности, о том, что он чувствует уязвимость своей позиции. Он проиграл, хотя схватка еще не началась.

— Да, — сказал ван Герден, садясь на край стула.

Она подумала: ему сейчас очень, просто невероятно не по себе.

— Как любите кофе?

— Черный, без сахара. — Спохватившись, гость добавил: — Спасибо.

— Я ценю вашу искренность.

— Вам тоже придется признать, что мы зашли в тупик.

— Но попробовать все равно стоило.

— Хотя вы тут ничего не можете поделать.

— Знаю.

— Я специально приехал, чтобы сообщить вам это.

— Вот и хорошо, — сказала Хоуп.

— Что говорил вам Кемп?

— Кемп понятия не имеет о нашем расследовании. — Она разлила кипяток по кружкам.

— Обо мне! Что он говорил вам обо мне?

— Сказал, что, если вообще возможно отыскать завещание, только вы сможете его найти. — Она поставила на стеклянный стол белый поднос. — Угощайтесь!

Ван Герден взял кружку, повертел ее в руках, поставил обратно на поднос.

— Как он мог сказать такое, раз он понятия не имеет о расследовании?

Хоуп Бенеке наклонилась вперед, налила себе молока, размешала сахар.

— Разумеется, Кемпу известно, что у меня есть клиентка, которая ищет завещание, похищенное грабителями. Он знает, что дело некоторым образом уголовное. Вот почему он порекомендовал мне вас. Он сказал, что вы — лучший. — Целую секунду ей ужасно хотелось добавить: «Не такой, как все, но лучший», но она благоразумно промолчала и поднесла кружку к губам.

— Что еще он говорил вам обо мне?

— Больше ничего. Почему вы спрашиваете?

— Потому что… ваше сочувствие мне не нужно.

— Я и не думала вам сочувствовать. Просто, раз вы считаете, что поиск завещания — дохлый номер, значит… — Хоуп захотелось спровоцировать его, вывести из себя.

— Я не об этом деле, — с досадой возразил ван Герден.

— Пейте кофе.

Гость послушно кивнул, снова взял в руки кружку.

— Из-за чего вы пришли к выводу, что дело тупиковое? — миролюбиво спросила Хоуп.

Ван Герден подул на кофе, задумался.

— Сегодня утром я побывал в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. И у соседей ван Ас. Не знаю, как объяснить… Я вдруг понял… Хоуп, у нас ничего нет. И вам придется с этим смириться. Вы ничего не сможете поделать.

Она кивнула.

— Знаю, ван Ас будет разочарована. Но если бы у них не было таких странных отношений…

— Я поговорю с ней. Насчет этого не волнуйтесь.

— Да я и не волнуюсь. Возможно, она тоже ничего не…

— Не может поделать.

— Совершенно верно.

— Где вы научились готовить?

Вдруг он посмотрел ей в глаза:

— Хоуп, что происходит?

— О чем вы?

— Я пришел, чтобы сказать, что вы с ван Ас можете забыть о завещании, а вы говорите о кулинарии? Что происходит?

Она откинулась на спинку кресла, закинула на стол ноги в кроссовках, поставила чашку на колени.

— Вы хотите, чтобы я возражала вам, спорила с вами? — негромко спросила она. — Вы сообщили мне свое профессиональное мнение, и я с ним согласна. По-моему, вы хорошо поработали. Кроме того, вы внушили мне несказанное уважение тем, что вернули деньги. Человек менее порядочный затягивал бы дело до бесконечности.

Ван Герден фыркнул.

— Я подонок, — сообщил он.

Хоуп промолчала.

— По-моему, Кемп рассказал вам про меня что-то еще.

— Что, по-вашему, он мне про вас рассказал?

— Ничего.

Он как ребенок, подумала Хоуп, наблюдая за гостем. Пьет кофе и смотрит куда-то в пространство. Теперь в нем явственно просматривалось сходство с матерью: верхняя часть лица, глаза… Интересно, каким был его отец?

— В сейфе было что-то еще. И это «что-то» — ключ ко всему.

— Там могло лежать все, что угодно, — кивнула Хоуп.

— Вот именно, — сказал ван Герден. — Для того чтобы рассмотреть все возможные варианты, и года не хватит.

— А если бы у вас было больше времени? Сколько времени вам нужно?

Он смерил ее пристальным взглядом — проверял, не издевается ли она, не смеется ли над ним.

— Не знаю. Несколько недель. А может, и месяцев. Удача. Нам нужна удача. Если бы ван Ас хоть что-нибудь вспомнила. Или видела. Если бы в сейфе находилось что-то еще…

Нагел говорил: человек сам творит свою удачу.

— Вы сейчас еще над чем-нибудь работаете? — спросила Хоуп.

— Нет.

Ей так ужасно хотелось расспросить его о нем самом, о его матери, о том, кто он такой, почему стал таким… Сказать, что его агрессия бессмысленна, ей известно, что кроется за его защитной стеной. Она верила: ван Герден может снова стать таким, каким, по словам его матери, он был когда-то.

— Я пошел.

— Может быть, когда-нибудь мы еще поработаем вместе.

— Может быть. — Ван Герден встал.

20

Должен признать, что меня по-прежнему завораживают малозаметные перекрестки, развилки на жизненном пути, которые редко бывают нанесены на карту, редко снабжены указателем. Их можно разглядеть, только если оглядываться назад.