Книга Осколок в голове - Сергей Бакшеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заколов вспомнил, что вместе с Боней уехал Александр Евтушенко. Действительно, пора бы им появиться.
Повариха Галя Кривина застучала стальной поварешкой по алюминиевой тарелке, и заждавшиеся студенты заполнили длинный стол под навесом.
Хасим. Побег из Отрара
Когда Хасим вернулся обратно в Отрар, лежавшая на прежнем месте Шиха лениво приоткрыта один глаз и повела губой. Раздосадованному Хасиму показалось, что она усмехается.
Оставался еще шанс уйти из города утром, когда откроют дороги. Но слишком много глаз тогда видели бы это. Люди знали Хасима, многие уже прослышали, что его вызвал наместник, и кто-нибудь наверняка доложил бы градоправителю, что ургенчский купец не подчинился и спешно покидает город.
Но и этот призрачный шанс растаял, как пар от горячей лепешки.
Утром, когда взошло солнце и Хасим хотел отдать команду выходить из города по одному в разных направлениях, к нему неожиданно явился все тот же посланник из дворца градоправителя. В этот раз посланник пришел не один, а в сопровождении вооруженного стражника.
– Наместник хочет видеть вас сейчас, – холодно сообщил чиновник. – Следуйте за мной.
– Но к чему такая спешка, – удивился Хасим. – Мне назначили на полдень.
– Не время вести пустые разговоры. Следуйте за мной, – строго оборвал его посланник и кивнул стражнику, который сразу встал за спиной купца.
Многое повидавший на своем веку Хасим знал, что некоторые слуги, отрабатывающие господский хлеб, ведут себя как цепные псы и кричат громче и злее хозяев. Им лучше не перечить, могут и разорвать.
Хасим покорно поднялся. Процессия двинулась в путь. Впереди шел посланник наместника, потом Хасим, а за ним грозный стражник.
Все рушилось. Такой прием не сулил ничего хорошего.
– Ночью один купец пытался тайно уйти из города, – обернувшись, сказал чиновник. – Наши купцы так не поступают. Они знают правила! – веско добавил он, потом взглянул за спину Хасима и недовольно произнес: – А это что за тварь?
Хасим обернулся. Вслед за ними шла Шиха, озорно крутя мордой. Она так интенсивно шевелила губами, пережевывая жвачку, словно напевала песенку. Ее необычные белые горбы вихляли из стороны в сторону больше прежнего. Удивленный Хасим и сам не понимал, чего это за ним увязалась собравшаяся было помирать верблюдица?
Ненормальная верблюдица придавала комичный вид серьезной процессии.
– Отгони ее, – раздраженно приказал чиновник стражнику.
Охранник издал несколько грубых ругательств в сторону верблюдицы. Та никак не отреагировала. Тогда разозлившийся стражник выхватил саблю и ткнул ею Шиху. Верблюдица отступила. Хасим краем глаза видел, что упрямая Шиха хоть и отстала, но все так же двигается вслед за ними. И еще он заметил крадущегося Шакена.
«Что он замыслил?» – с тревогой и надеждой подумал Хасим.
Когда они пришли в центр города к небольшому, но выразительному дворцу наместника, на площадь галопом, распугивая прохожих, влетел всадник. Он спешился и быстро забежал во дворец. Через минуту из дворца поспешно вышел городской глава с приближенными.
На окраине города звонко заиграл рожок, потом сразу же мелодию подхватили еще в нескольких местах. Сопровождавший Хасима чиновник подошел было с докладом к наместнику, но тот, не глядя и не слушая, оборвал:
– Великий эмир!
Эта весть в мгновение разнеслась по городу. Великий эмир Тимур со свитой подъезжает к Отрару!
Все городское население хлынуло к южной дороге. Впереди всех, дабы первым встретить всесильного повелителя, спешил наместник. За ним, в строгом порядке чинов и званий, военные командиры собравшихся со всей страны отрядов. Сзади пестрой толпою знатные торговые люди и чиновники.
Растерянный Хасим, успевший мысленно попрощаться со свободой, переминался с ноги на ногу на опустевшей площади. К нему подошла Шиха, опустилась на колени, всем видом предлагая сесть на нее. Хасим стряхнул оцепенение и взгромоздился меж островерхих белых горбов. Стражник, остававшийся все это время рядом, вдруг вспомнил свои обязанности, выхватил саблю и подбежал к верблюдице. Из боковой улочки, сверкая стальным клинком, спешил на помощь Хасиму Шакен.
Но ему не пришлось вступать в схватку.
Верблюдица поднялась в полный рост и повернулась к противнику задом. Как только стражник поравнялся с ней, Шиха, ловко дернувшись всем телом, ударила его ногой прямо в голову. Стражник упал, раскинув руки. Под головой растекалось кровавое пятно. А Шиха, издав торжествующий гортанный крик, уже проворно бежала по городским улицам по направлению к стоянке каравана Хасима. Сзади спешил удивленный Шакен.
Люди и верблюды Хасима были собраны еще с ночи, поэтому хватило краткого приказа, чтобы все быстро тронулись в путь. Хасим так и остался сидеть на Шихе. Он ехал первым, верблюдица шла резво. Не отставали и остальные.
Все население города схлынуло к главной южной дороге. Хасим беспрепятственно вышел через северные ворота и направил маленький караван вдоль Сырдарьи. К вечеру, когда они остановились на первый привал, негостеприимный Отрар был далеко позади.
Гонцы за вином
– Арак барма? – гордо продемонстрировал знание единственной фразы на казахском языке Боня, когда вместе с Сашкой добрался до сельского магазинчика.
– Все перед глазами, – бодро ответила по-русски пышная продавщица-казашка, не оценив усилий студента.
При этом она широким жестом гордо указала на небогатый ассортимент запыленных полок. В отличие от городских коллег, которые умеют равнодушно смотреть сквозь покупателя, будто перед ними пустое место, колхозная продавщица заинтересованно разглядывала новых гостей. Она даже небрежно провела выуженной из-под халата тряпкой по отслоившемуся пластику прилавка и убрала с глаз долой изрезанную ножом доску с мелкими почерневшими бороздками.
«Что она на доске режет?» – подумал Сашка, не заметив в магазине ни колбасы, ни сыра.
– Брать что-нибудь будем? – спросила продавщица, выждав, пока посетители привыкнут к тусклому освещению и рассмотрят товары. – Я скоро закрываюсь! – не дождавшись ответа, с пробудившейся профессиональной хамоватостью предупредила она. Ее широкие щеки еще более раздулись, нижняя губа недовольно вывернулась. Казашка поворотилась боком, что, видимо, означало – терпение заканчивается.
Евтушенко, не смотревший на полки, отметил, что фигура в белом халате, как бутылка, одинаково кругла со всех сторон, и если не приглядываться, то могло показаться, что продавщица повернула только голову. Горлышко у этой «бутылки» отсутствовало напрочь, а пробка-голова, замотанная в теплый платок, угнездилась прямо на покатых плечах. Боне некогда было разглядывать продавщицу. Он шевелил губами, подсчитывая, сколько бутылок «Таласа» они смогут купить.
