Книга Призрак из страшного сна - Анна Ольховская

И кошка не особо возражала, когда их с мужем посадили в большую переноску и куда-то повезли. Главное – с ним вместе.

Но когда переноску открыли и кошка увидела, КУДА ее привезли, она наотрез отказалась выходить, шипела и угрожающе рычала, когда ее пытались вытащить насильно. И ведь просидели с Карпухой в переноске несколько часов, пока в поместье не прибыла я.

Только тогда Кошамба согласилась выйти. А потом, когда она убедилась, что ни Магды, ни Гизмо в доме нет, кошка все смелее и смелее начала путешествовать по дому. Но только если рядом был кто-то из семьи Ярцевых.

А вот Карпуха такими тонкостями не заморачивался. Он сразу начал шастать по участку, балуя женушку вкусными полевыми мышками и птичками. А когда окреп окончательно, пропал куда-то почти на день. И вернулся каким-то потерянным.

Похоже, бегал в пещеру Павла, любимого хозяина искать.

Я тогда затащила не особо любившего нежности котяру себе на колени и рассказала ему о Пашке. Все-все, даже о его исчезновении. Можете считать меня глупой курицей, но я точно знаю – Карпуха меня понимал. Он внимательно всматривался в мои глаза на протяжении всего рассказа, а когда узнал, что Пашку украли и увезли в подземелье, задергался, вырываясь. Я отпустила кота, и он медленно, какой-то тяжелой, уставшей поступью ушел в их общую с Кошамбой корзину. Прижался к пушистому боку жены и закрыл глаза. Заснул, наверное.

А утром кот ушел. Особо никто на это внимания не обратил – он ведь постоянно шатался где-то. Но Карпуха не вернулся вечером, его не было на следующий день, и потом…

Он исчез так же, как и Пашка…

В общем, поделиться со мной бодростью и позитивом Кошамба не могла. Тоской – сколько угодно.

Да и никто в поместье не мог. Прошла уже неделя с момента нашего появления здесь, и все это время объединенные усилия служб безопасности Кульчицкого, Климко и Мартина Пименова были сосредоточены на поиске Павла.

Сначала они вдоль и поперек прочесали все старые соляные выработки в районе той лечебницы. И в одном из ходов даже нашли пропитанный кровью марлевый тампон, упавший, видимо, с каталки. Этот ход обшарили чуть ли не по миллиметру, но больше никаких следов Пашки не нашли. И ответвлений в этой норе не было, она просто вывела на противоположную сторону шахты. Откуда похищенного и увезли в неизвестном направлении…

Параллельно шел сбор хоть каких-то сведений о загадочных особях, атаковавших нас в спелеолечебнице.

Впрочем, сведения как таковые нашлись быстро. И хотя они были из разряда научно-фантастических, но упоминание о расе существ с голубой кровью встречалось в Интернете довольно часто. И назывались они во всех источниках одинаково.

Рептилоиды.

Вот кто пришел за Пашкой, считая его своим!

Собственно, возможно, какое-то отношение к этой расе он действительно имел. К такому выводу мы пришли, обдумав и обсудив всю собранную информацию, в том числе и рассказ Венцеслава Тадеушевича.

Нет, в том, что его родители – люди, никто и не сомневался. Но вот дальние предки…

Скорее всего, решающую роль сыграла повернутость и самого Кульчицкого, и его супруги на чистоте крови. А повернутость эта была, что называется, впитана с молоком матери. Обе семьи на протяжении веков не допускали браков с представителями низших слоев населения. Только потомственные аристократы были достойны войти в эти семьи. А если не оказывалось подходящего партнера среди других таких же семей, браки заключались с кузинами и кузенами.

С родственниками.

А еще и в роду Кульчицких, и в семье Расмуссен существовали легенды о том, как их прапрапрабабок приносили в жертву дракону, чтобы спасти остальных людей от разорения и гибели.

И что эти самые прапрапрабабки спустя какое-то время вернулись! Это было очень редким случаем – чаще всего оставленные в пещерах драконов девушки исчезали навсегда. Но жертвы из этих семей вернулись. Да, они были не в себе, да, ничего толком рассказать не смогли, но ведь выжили!

Одна из них, из рода Кульчицких, так и не оправилась, до конца жизни пребывая в статусе тихопомешанной. А вот девица из семьи Расмуссен оказалась более жизнелюбивой и очень скоро перестала кричать по ночам и шарахаться от каждого шороха. Единственное, что объединяло и ту и другую, – обе никогда никому не рассказали, что именно происходило с ними в пещерах драконов.

Но обе женщины спустя несколько лет вышли замуж – тихое помешательство прабабки Кульчицкого не остановило претендентов на ее руку и сердце. Вернее, на ее приданое. А еще она, если верить той же семейной легенде, была очень красива.

В общем, род продолжился. И последующие близкородственные связи увеличивали шанс появления на свет потомка рептилоидов.

Эффект телегонии накапливался.

Пока потомки этих семей, Венцеслав и Магдалена, не встретились и не зачали ребенка.

И на свет появился Павел.

Не просто жизнеспособный – уникальный во всех отношениях представитель обеих рас.

Крики и шум за окном выдернули меня из болота тоскливых размышлений. Кошамба тоже подняла голову, прислушалась к голосам и вдруг прижала уши к голове, зашипела и опрометью кинулась под кровать.

Кажется, я догадываюсь, кто к нам пожаловал.

Магдалена!

Глава 27

Но даже теперь, увидев в зеркале свое отражение, он сумел удержаться от крика и от испуганного шараханья. Лишь застыл, пристально вглядываясь в свое лицо и находя все больше отличий от двух особей, внимательно наблюдавших за его реакцией. Собственно, общим с этими существами у него была только кожа – вернее, чешуя – и отсутствие растительности на голове. А, да, еще ушные раковины отсутствовали.

Но в остальном из зеркала на Павла смотрело вполне человеческое лицо. И, если честно, лицо это можно было назвать даже красивым. По-человечески красивым.

– Ну, убедился? – усмехнулся Аскольд Викторович.

– В чем?

– В том, что мы с тобой родня, если можно так сказать.

– Нельзя.

– Чего нельзя?

– Нельзя так сказать. Мы с вами не родня. Я – человек! А это… – Павел кивнул на свои руки, – это просто болезнь.

Он не знал точно, действительно ли это болезнь, но иного объяснения не видел. Уж очень они отличались внешне.

Депутат с доктором переглянулись, словно мысленно перекинулись парой слов… Впрочем, почему «словно»? Павел уловил «отзвук» этого диалога, но настроиться на него так быстро не сумел.

Но одно слово он все-таки разобрал. Амнезия.

Так. Дело плохо. Эти твари все-таки просекли, что у него амнезия. Но, похоже, они не знают, полная или частичная.

Ого, как он лихо оперирует терминами! Всезнайка хренов! Энциклопедия ходячая! Все знаем, все помним. Кроме одной мелочи, так, пустячка.