Книга Дом-2. Роман с Бузовой. История самой красивой любви - Ольга Бузова

Красота и романтика там в каждом здании, в каждом канале, в каждойлодочке-гондоле. Мы смеялись каждый день с утра до вечера, и каждый деньотличался от другого. Каждую ночь, засыпая в Ромкиных объятиях, я мечтала отом, чтоб это наше романтическое путешествие не заканчивалось никогда. Ещётогда я дала себе обещание, что мы с Ромкой обязательно посетим этот городснова. И я надеюсь, что скоро это произойдет.

Рома

Поскольку все то время, что мы находились в Вероне, я был лишен всеобщеговнимания, здесь, в Венеции, должен взять реванш. Фортуна повернулась ко мнеутром на площади Сан-Марко в образе визажистов. Я решил не упускать момент. Наплощади всего за пять евро эти самые визажисты, при помощи кисточки и акварели,нарисуют маску прямо на лице. А так как на моей голове пространства для такоготворчества предостаточно, я захотел, чтобы на мне нарисовали шлем. Я сел,объяснил, чего, хочу, запасся терпением и ожидал реакции. За все то время, чтомой визажист в поте лица работал над моей лысой головой, вокруг собралосьнемало народу. Меня фотографировали, смотрели, показывали пальцем, приводилидрузей. Олины же старания привлечь к себе внимание пошли прахом. Она и танцевалапод громко играющую музыку на площади, и пыталась шутить, но все, тщетно. Зеваквокруг меня собралось столько, что я почувствовал легкое упоение собой.Получилось, по-моему, симпатично.
Весь день я провел с этим шлемом. В какой-то момент даже забыл, как яркораскрашена моя голова, и искренне реагировал на удивление прохожих и их попыткименя сфотографировать. Ближе к закату, когда ноги уже едва волочились отбесконечной погони за достопримечательностями, нам пришла совершенно очевидная,но гиперромантичная, на мой взгляд, мысль: а почему бы не попить шампанского,стоя на мосту? Как раз под боком оказался магазин, в котором мы без особоготруда взяли игривый напиток, и пошли к ближайшему мостику. Сложно полностьюописать весь тот спектр чувств, который испытываешь, распивая шампанское изгорла, но, видимо, это взвинченное состояние, смешанное с парами алкоголя иощущением невероятной свободы, заставило Олю кинуть пустую бутылку впроезжающую под нами лодку! Бутылка прошла в двух сантиметрах от носа катерка иплюхнулась в воду. Такой дерзости от Оли даже я не ожидал. Именно поэтому я таксильно ржал, что меня даже затошнило. Итальянцу не очень понравилась этавыходка, и он, видимо, ругался на нас нецензурной бранью!
Сложно делать эти две вещи одновременно — дико ржать и убегать, но нам этоудалось. Адреналин, смешанный с зндорфинами, дает потрясающий эффект: передглазами мелькают люди, мостики, здания, узкие улочки. Остановились мы толькоперед тем самым железнодорожным вокзалом, с которого началась Наша Венеция.
Побывать здесь и не прокатиться на речном трамвайчике ночью, было бы какминимум глупо. Билет для местных стоит один евро, для иностранцев— пять! Изрядно выругавшись, мы все-таки занимаем места на передней открытой смотровойплощадке. Спустя час, спускаясь на землю, осознали, что потратили ничтожные посравнению с полученным удовольствием деньги. Большой канал при свете солнца илиэлектрических ламп — это два совершенно разных места, каждое из которыхнавсегда войдет в ваше сердце. Искусно подсвеченные здания, дворцы, храмы,плавающие в воде,— все это просто зачаровывает. Какое счастье — обниматьлюбимую, смотреть на нос корабля, разрезающий водную гладь, слышать плеск водыи видеть перед собой два абсолютно одинаковых и потрясающих города. Один — ярковысвеченный желтыми прожекторами на фоне черного неба, усеянного белымизвездами, а другой — его перевернутая копия, размытая в черной воде! Оченьинтересное чувство, когда плывешь среди этой красоты, смотришь на этибесконечные колонны, арки домов эпохи Возрождения, на проплывающих мимо поющихгондольеров в соломенных шляпах,— и думаешь о том, что ни один город мира неможет быть прекрасней ночной Венеции!
Как бы красиво вокруг ни было, от этого жрать хочется не меньше. Голод, что вРоссии, что в Италии, совершенно одинаковый. Именно он привел нас всупермаркет. Мы тыкаем через стеклянную витрину в понравившуюся на вид колбасу:
— Вот эту! — Специально обученная девушка достает ее и кладет на какой-тостанок. На первый взгляд, это совершенно обычная столярная пила, которуюзачем-то приперли и поставили в мясном отделе. Эта упитанная дама кладет нашурозовенькую колбаску на ревущий станок и нарезает ее тоньше туалетной бумаги! —Зачем так издеваться над продуктом?
— И как нам теперь это есть? Положить на хлеб?
— Так его же никогда в жизни настолько тонко не отрежешь!
— Поэтому бутерброд будет больше напоминать хлеб с какой-то мясной пленкой.
Как здорово, что продавщица не понимала нашего возмущения, иначе бы приняла насза дураков или иностранцев, что в принципе одно и то же. Любой иностранец — этонемного дурак, тем более русский. Ну а с колбасой мы разобрались, придя домой.За время нашего короткого путешествия мы были в разных ресторанчиках, и каждыйраз на столе стояла соломенная корзина со свежим хлебом. Там были всевозможныебулочки и обязательно очень вкусная хрустящая пшеничная соломка. Уходя изкаждого ресторана, Оля забирала ее всю и дни напролет вместе со мной еюхрустела. У нас скопилось ее достаточно для того, чтобы догадаться: наверное,эти странные итальяшки просто накручивают колбасу на соломку и едят.Попробовали — понравилось. Не знаю, как там в действительности, но мы свято посей день убеждены в правоте своего гениального способа поедания тонкой колбасы.
В этот же день, окрыленные своей находкой, мы отправились на поиски очередногозлачного места. Наше желание отведать как можно больше итальянских блюд былонеистощимо. Нашли очень маленький ресторанчик: в Венеции вообще все маленькое.В зале не больше десяти столиков, на стенах — картины, на которых какой-томужик на фоне видов, этого милого городка. Меню, а особенно цены радуют ещебольше. Можно заказать туристик меню:
спагетти с курицей, с томатами, с мидиями;
рыбное ассорти, мясной стейк, куриное филе;
три вида салата (мы всегда брали «Микс салат»);
отдать за это четырнадцать евро и от пуза наесться. Что мы и сделали. Но изюмэтого ресторанчика даже не в кухне, а в том, что каждый вечер, как только застолами собирались гости, на сцену выходил маленький полный мужичок, немногопохожий на Александра Маслякова, и пел. Вроде бы — ну и что тут такого, чтопел? А нет. То, как он это делал, забыть почти невозможно. Его звали LusidoBizuto. Он брал в руки гитару, подходил к одному из столиков, спрашивал, какзовут девушку, за ним сидящую, а если их было несколько, интересовался именемкаждой — и посвящал каждой из них серенаду! Он пел громко и красиво, в основномпро Венецию. Ту песню, которую он посвятил Оле, я запомнил. Как только вседевушки в кафе получили свою порцию внимания, начиналась развлекательнаяпрограмма. Он пел все: от всем известных «Битлз» до неумирающих хитов Элвиса.Насколько я понял, танцевать там не принято — и именно поэтому мы это сделали.Я кружил Олю на руках, она трясла свой гривой, мы просто отрывались, а Lusido,видя страсть в наших глазах, играл еще жарче, еще веселее. Короче, мыпротанцевали весь вечер, а когда уходили, он попросил Олю станцевать на бис,представив ее как Grande ballerina from Russia.
Позже, уже летом, на проекте, я решил удивить Олю, выучив именно ту песню,которую он пел ей тогда в том маленьком кафе.