Книга Царская экспертиза - Ольга Ракитина

— Ты вздумал со мной шутки шутить, а я этого никому не прощаю, — сказав это, Гунашиха резко встала со стула.

Подскочил и Шумилов.

— Хитрый больно, змей, как я погляжу. Да только большая беда тебя ждёт! — прошипела с едва скрываемым бешенством в голосе женщина.

— Моя беда не больше твоей, мамаша, — парировал Шумилов. — На каторжных нарах сдохнешь, помяни моё слово. Я глазливый, как сказал, так и будет!

В конце концов, не всё ей одной будущее предсказывать!

Несколько мгновений они стояли друг перед другом, разделённые только столом. Этих секунд Алексею вполне хватило для того, чтобы оценить ситуацию. Во всех смыслах очень для него скверную. Неожиданно для себя он превратился в весьма опасного свидетеля и был не уверен, дадут ли ему сейчас уйти. Кроме того, Шумилов не знал, есть ли в доме ещё люди, сколько их и как они способны себя повести. Закричит сейчас Гунашиха во всю глотку, будто он хотел её ограбить и как он унесёт отсюда ноги?

Схватив стул за спинку и не спуская глаз с женщины, он резко подался спиной вперёд, к выходу из комнаты. Гунашиха тут же бросилась в другую дверь, оставив его одного. Терять времени было никак нельзя. Шумилов, не выпуская из рук стула, его единственного в эту минуту оружия, побежал к выходу из дома. В сенях он бросил хлипкий стул и, схватив лавку в полсажени длиной, почувствовал себя куда увереннее. Теперь можно было и на нож пойти. Если, конечно, его не остановят «берданом». С лавкой в руках Шумилов выскочил на крыльцо и прямиком через двор помчался к воротам.

Свирепо рычащий «кавказец» бросился ему наперерез, но Шумилов в эту минуту и сам был свирепый. Не снижая шага, он со всего размаху ударил пса лавкой по морде. Тот, видимо, никогда прежде не получал такого урока, потому даже не попытался уклониться. Удар опрокинул лохматую тварь, пёс кувыркнулся в пыли, но через секунду с неожиданным для своей массы проворством вскочил. Шумилов вторично занёс лавку. Пёс отпрянул, присев на задние лапы. «Молодец, шельмец, быстро учишься!» — усмехнулся Шумилов и с занесённой для удара лавкой попятился к воротам. Пёс в ярости хрипел, наступал следом, но уже не бросался; он достаточно понял про грозное оружие в руках человека.

Достигнув ворот, Алексей Иванович вывалился в калитку, напоследок с удовольствием метнув скамейку в злобную псину. Он пошёл по улице, постепенно приходя в себя от всего пережитого, и не сразу вспомнил про извозчика, которого обязал дожидаться собственного возвращения. Шумилов двинулся в обратную сторону и, усевшись в пролётку, сказал вознице:

— Вот что, голубчик, давай — ка отъедем отсюда подалее.

Переместившись саженей на шестьдесят, к тому месту, где улица плавно изгибалась и ворота дома Гунашихи сделались едва видны, они остановились.

— Постоим здесь, подождём, — рассудил Шумилов.

Место для наблюдения оказалось выбрано весьма удачно — в тени высокого тополя и довольно далеко от интересовавшего Шумилова объекта. Алексей не сомневался, что всё случившееся должно будет спровоцировать активность колдуньи. Проблема состояла в том, сумеет ли Шумилов проследить за её действиями. Кроме того, Алексей даже приблизительно не представлял, как долго ему придётся ждать.

На удачу Шумилова извозчик оказался спокойным и абсолютно нелюбопытным человеком. Он не пытался балагурить, не лез к Алексею с расспросами, а использовал выпавшее ему свободное время весьма прагматично: купил за пятак ведро воды, напоил кобылу, ослабив упряжь, расчесал гриву. Шумилов же, предоставленный самому себе, получил возможность обдумать всё произошедшее с ним.

Теперь он знал, что Гунашиха помогла Александре Егоровне Максименко в отравлении мужа. Вернее, даже более того: Александра искала человека, способного помочь ей советом как лучше это сделать. Значит, отравление действительно имело место, оно было заблаговременно спланировано, практически подготовлено и неукоснительно исполнено. Это был первый, пожалуй, самый важный итог посещения колдуньи.

Вторым важным результатом можно было считать установление того факта, что помимо Гунашихи к подготовке убийства привлекался и некто Блокула. Именно он (или она) изготовил яд, использованный Александрой Егоровной.

Гунашиха показала хорошее знание действия мышьяка. Пусть её знание было не академичным, а носило так сказать прикладной характер, тем не менее, она была прекрасно осведомлена о том обстоятельстве, что отравление мышьяком выражается весьма специфическими симптомами, которые позволят окружающим сразу же заподозрить неладное. Стало быть, Александра Егоровна не пользовалась мышьяком. Тогда становилось непонятным, почему мышьяк в организме Николая Максименко был найден и, причём, в смертельной дозировке. Покойный получил мышьяк, хотя сами отравители не планировали пользоваться этим ядом. Отравление мышьяком явно не было хроническим, иначе бы ослабленный организм погиб от тифа и у доктора Португалова не возникло бы никаких подозрений. Так что же произошло? Почему появился мышьяк? Неужели помимо Александры Егоровны одновременно с нею и независимо от неё действовал другой отравитель? Это не мог быть кто угодно, второй отравитель должен был иметь серьёзный мотив для того, чтобы желать Николаю Максименко быстрой и неотвратимой смерти. Кто именно мог быть таким отравителем: Резнельд? Его сестрица? Варвара Протасова, мамаша Александры Егоровны? Почему возникла несогласованность в действиях убийц?

Наконец, следовало понять, почему Гунашиха обратилась к Антонину Максименко с рассказом об отравлении брата? Для чего она остановила его возле церкви, а затем пригласила к себе? Впрочем, эта загадка, возможно, была самой простой из всех. Колдунья знала точно, что именно Александра отравила мужа. Заработав на тайном желании отравительницы, Гунашиха, видимо, решила заработать ещё, продав чужой секрет Антонину Максименко. Принцип «и вашим, и нашим» многим негодяям служит руководством к действию. Антонин сказал, что выложил колдунье за её «пророческий» рассказ двести целковых — деньги немалые, на них в Ростове полгода можно жить вполне безбедно, хлеб с маслом кушать. Гунашиха неслучайно описала Антонину родинки Александры Егоровны; бабка прекрасно понимала, что по этому описанию Антонин узнает отравительницу и проникнется полным доверием к словам колдуньи. Странно даже, что она так мало запросила за своё «пророчество». Могла и пятьсот рублей потребовать, и тысячу. Антонин, видимо, купился на уловку хитрой бабки и вообще оказался неспособен в той ситуации рассуждать критично.

Шумилов ясно сознавал, что сейчас важнейшей задачей для него является розыск загадочного Блокулы. Впрочем, не факт, что это мужчина, в равной степени такое имя может носить и женщина. Как же и где искать эту Блокулу? Имя странное, явно нерусское, неказацкое — может, румынское или цыганское? Хотя, вообще — то, «Блокула» может быть вовсе не именем, а кличкой, либо каким — то специальным термином, скажем, указанием на род занятий. Хорошо было бы спросить о происхождении этого слова у этнографа. Есть ли вообще в Ростове этнограф?

Если Шумилов правильно понимал мотивы человеческим поступков — а он полагал, что к тридцати пяти годам уже вполне этому научился — то бабка — колдунья непременно постарается оповестить о подозрительном визитёре как загадочного «Блокулу», так и Александру Максименко. Ему оставалось терпеливо дождаться того часа, когда Гунашиха покинет свой дом, и посмотреть куда она направится.