Книга Черный Лотос - Лора Джо Роулэнд

Рэйко почувствовала радость и облегчение.

— Спасибо, отец. — Она вскочила и обняла его. — Вы не пожалеете.

Судья кивнул, похлопав ее по руке.

— Я пойду помогу Хару устроиться, — сказала Рэйко. — А потом я хотела попросить вашего совета насчет следствия. Можно?

Уэда невесело усмехнулся.

— Похоже, я здесь уже не властен.

Войдя в гостиную, Рэйко застала Хару одну, перед подносом с пустой чайной чашкой и россыпью крошек от пирожного. Девушка подняла на вошедшую жалобный взгляд и спросила:

— Он не хочет оставлять меня, верно?

— Нет, он разрешил тебе остаться. — Видя, что Хару повеселела, Рэйко решила скрыть от нее отцовские сомнения. — Пойдем, я покажу, где ты будешь спать.

Она отвела девушку во внутренние покои особняка, к двери просторной комнаты.

— Когда-то здесь жила я.

Хару несмело шагнула через порог, озираясь по сторонам. Комнату украшала настенная роспись с изображением сливовых деревьев в цвету, шкафчики полированного тика, лакированные сундуки, столики и ниша с выступом для учебных занятий.

— Какая красота, — произнесла Хару шепотом. — Не знаю, как и благодарить вас, милостивая госпожа…

— Просто постарайся забыть о плохом, — ответила Рэйко в надежде, что это тихое уютное пристанище поможет Хару восстановить утраченные воспоминания.

Она открыла шкафчик, разглядывая корешки старых книг с иллюстрациями. Ее остальное имущество было либо перевезено к Сано после свадьбы, либо выброшено. — Прости, что мне почти нечем занять тебя, — извинилась Рэйко. — Позже я принесу еще что-нибудь. — Она заметила, как Хару подавила зевок. — Да ты совсем устала! Приляг, отдохни.

Рэйко позвала горничную, чтобы та расстелила футон, и вот уже Хару, довольная, угнездилась под одеялом — ни дать ни взять воплощение непорочности. Но как Рэйко ни было жаль девушку, ее по-прежнему снедало недоверие. Досадуя на себя, она вернулась в отцовский кабинет.

Судья Уэда поднял глаза от бумаг.

— Что еще твой старик должен сделать?

— Мне нужны сведения кое о ком из Черного Лотоса, — ответила Рэйко.

— Хм… — Судья задержал на ней изучающий взгляд. — Если я правильно понял, сёсакан-сама не догадывается, что ты их проверяешь?

— Думаю, некоторые досье пригодятся ему в изучении жизни сектантов.

Судья нахмурился — уклончивый ответ дочери пришелся ему не по душе. Рэйко скромно потупилась, выдерживая паузу.

И вот отец поднял руки и хлопнул ими по столу, словно признав поражение.

— Хочешь знать, не было ли у них неприятностей с полицией?

— Да, — ответила Рэйко.

— О ком идет речь?

— О первосвященнике Анраку, настоятельнице Дзюнкецу-ин, священнике Кумасиро и докторе Миве.

— Кумасиро… — процедил судья сквозь зубы. — С этим я хорошо знаком.

— Он нарушил закон, да? — оживилась Рэйко, радуясь возможности скомпрометировать того, кто так рьяно обвинял Хару и пытался вырвать у нее признание.

— Не совсем, — осадил ее отец. — Когда ему было тринадцать, он обезглавил человека лишь затем, чтобы проверить остроту меча. Позже, в возрасте двадцати лет, он то и дело затевал драки по всему городу и убил еще троих — по одному за год.

— Но его так и не наказали, потому что все четверо были крестьянами? — догадалась Рэйко.

Судья мрачно кивнул. Законы Токугавы позволяли самураям убивать простолюдинов по малейшему поводу.

— После четвертого «поединка» я наложил на Кумасиро взыскание[16]. Кумасиро дал слово держать себя в руках, но, как видно, урок не пошел ему на пользу. Он стал измываться над проститутками в нелегальных борделях — двух избил до смерти, третью задушил. Тогда я решил, что он запятнал честь самурая, стал опасен для окружающих и заслуживает тюремного заточения как серийный убийца. Его ждала смертная казнь, но влиятельные, верные Токугаве вассалы — его родственники — заключили соглашение с сёгуном. После выплаты огромного штрафа Кумасиро должен был уйти в монастырь — только так он мог искупить свои злодеяния. — Уэда сокрушенно покачал головой. — Хм… Стало быть, он примкнул к Черному Лотосу?

— Теперь он начальник службы охраны и главный помощник первосвященника, — ответила Рэйко.

— Если он снова взялся за старое, я не удивлюсь, — сказал судья.

«И я тоже», — подумала Рэйко, вспоминая его зверское обращение с Хару. Его было куда легче заподозрить в убийстве, нежели сироту-подростка. Теперь-то Сано убедится, что Кумасиро как нельзя лучше подходит на роль злодея.

— Что скажете об остальных? — поинтересовалась Рэйко.

— Имя Мивы мне кажется смутно знакомым. Думаю, с ним я тоже встречался в суде. — Уэда встал, подошел к книжной полке и, вынув увесистый том, принялся его листать. — Так и есть. Вот протокол процесса по делу шестилетней давности. Доктор Мива был пойман с поличным за изготовлением пилюль из носорожьего рога, которые на поверку оказались простой галькой, покрашенной серой краской с примесью кошачьей шерсти. Обычно за подобное мошенников приговаривают к смерти через отсечение головы, но, поскольку никто не пострадал, на первый раз Миве было приказано вернуть покупателям деньги или же провести месяц в тюрьме. — Он бегло просмотрел запись и добавил: — Любопытно… мой первый секретарь отмечает, что Мива заартачился и предпочел заключение, где и просидел до тех пор, пока его не освободил некий священник Анраку, расплатившись с обиженными покупателями.

«Так вот как Анраку и Мива стали союзниками», — поняла Рэйко. Тюремное прошлое доктора Мивы, по ее мнению, изобличало его скользкую натуру. Итак, доктор обращал на себя не менее пристальное внимание.

— А с настоятельницей Дзюнкецу-ин вы не встречались?

— Пока не припоминаю. — Судья Уэда просмотрел список с именами преступников и покачал головой. — Она здесь не числится, по крайней мере под религиозным именем[17]. Возможно, под старым она где-то да значится. Можешь ее описать?

Рэйко попыталась передать вызывающие манеры и внешность Дзюнкецу-ин.

— Скорее всего в ее истории не обошлось без мужчины, — задумчиво произнес судья.

Прошло немало времени, прежде чем он, пролистав груду томов, где могли содержаться упоминания о Черном Лотосе, воскликнул:

— Вот оно! Восемь лет назад перед судом предстала проститутка по имени Ирис. Она напала на товарку по ремеслу, с которой соперничала за расположение богатого клиента. Я приговорил ее к показательной порке. А-а, здесь опять пометка моего секретаря. Вскоре по возвращении в веселый квартал тот же священник Анраку погасил все ее долги и купил ей свободу[18]. Она осталась при его храме и взяла имя Дзюнкецу-ин.