Книга Стервятники - Олег Петров

И слышал он, пустившись на восходе Желтого Бога в дальнейшую дорогу, как словно ухнули за спиной невидимые кованые ворота Пор- Бажына, а спину долго еще сверлил взгляд небесного шамана, размеренно бьющего в потемневший от времени, дождей и ветров бубен. Синий небесный шаман - последний страж крепости-призрака среди свинцовой воды Тере-Холь.

Отсюда, от истоков Младшего Енуйсин-Гола, Путь стал извилист и тяжел преодолением горных кряжей Саяна. Вот если бы он, Хранитель, прошел Три Ступени испытания в монастыре Шалу. Но только один из сомона за цикл удостаивается этой чести.

А он, готовясь стать Хранителем, испытывал себя сам, в горной пещере, обращенной к Далан-Тан-Уулу. Ему не носили воду и дзамбу. Вода у него была: тонкая струйка сочилась по стене за спиной. Без дзамбу Цэгэр-Харгал определил испытание в три луны. И без арджоха, хотя бы ты и способен его совершить. Хранитель не может совершать бег-полет: он отправляется в Путь с грузом. Наконечники стрел - тяжело железо для арджоха.

Он знал: если он услышит когда-то Известие о Времени Смены Хранителя и дождется прихода нового Хранителя, если тот оценит его и отпустит. Тогда ляжет ему Дорога Возвращения, но не по былым вехам.

Он направит стопы к другому святилищу - в Кара-Болгасун, на берег монгольского Орхона. Там закончит дни свои в смирении и молитвах. Но только тогда снизойдет на него этот невиданный дар богов, когда он полностью выполнит долг Хранителя.

Он не знал, не слышал из уст Старших ни одной легенды о Хранителе, который был отпущен пришедшим ему на смену. Или никто и никогда не выходил на Дорогу Возвращения, или эти легенды забылись.

Вот и он, шесть циклов назад, пришел сменить старого Хранителя. И не отпустил его. Старый Хранитель, стоявший на страже тоже шесть циклов, сам развернул перед ним кожаный свиток: два раза поворачивал он вспять Колесо Жизни, отправив пятерых пришельцев пасти скот богов.

Да только в доблесть стражи занести это нельзя. Невозможно. Потому как ослепила старого Хранителя с самого начала возложенной на него стражи гордыня Предназначения. Преобразил его Путь на Смену, выжег из мозга и сердца Великое Откровение. И родил черный пепел непостижимое! Осмелился Хранитель с богами сравниться щедростью. Ничтожная жалость пожрала его долг Хранителя. И не единожды равнялся он с богами, отметая долг стражи.

Первому из Посягнувших трижды дозволил взять запретное. Поведал старый Хранитель Пришедшему на Смену, что еще в самом начале стражи оказался слаб в жалости: пожалел исстрадавшуюся, но несломленную душу Посягнувшего. Наблюдал три дюжины лун, как тот в одиночку борется со стихиями тайги и гор, воды и огня, голода и холода. Посягнувший победил эти стихии. Так почему он, Хранитель, не мог наградить его за победу? Слукавил тогда перед богами. Отказался от стрелы и даже не обвал каменный обрушил на голову Посягнувшего, а лишь страхом наполнил. Только другим Посягнувшим, пришедшим после, этот страх не передался. Манил желтый металл, съедал страх. Потому других не жалел, хотя и не всегда догоняла тяжелая стрела цель.

Не мог понять старый Хранитель силы, которая побеждала страх у Посягающих. Но хотел понять. Не потому ли дозволил им на закате третьего цикла стражи вновь добраться до запретного? Не потому ли снова лишь наполнял страхом, отбирая слуг?

Но не сам ли стал рабом страха уже на пятом цикле стражи? Теперь уже не справился с жалостью к самому себе: в этой жизни захотел уйти к воротам Шамбалы. А страх неутомимыми червями выел душу, волю, мозг. Не потому ли так напугали, до каменного остолбенения, громыхающие невидимые стрелы очередных Посягающих, которые они метали друг в друга? Знал: не боги они - только бесстыдные воры. Знал и древнюю тайну гремучего порошка, способного разрушить твердь и незыблемость скал. Но страх сожрал долг. Испугался за презренную плоть свою, спрятался в нору вымаливать жизнь. Что страшнее и позорнее такого проступка перед богами?! Не уйти теперь цеплявшемуся за презренную жизнь к высотам Шамбалы. Закрыты врата в Очищение. Прикован отныне цепями грехов к громаде Ара-Ош-Уула. А самый великий и тяжкий грех, рожденный страхом, - последний, осквернивший срединные луны завершающего, шестого цикла стражи. Снова посягнули воры на запретное. Шел за ними, пока в глазах не помутилось. Немощь победила. Она и позволила этим двум ничтожным уйти. Унесли жалкие рабы награбленное, умертвив своих хозяев. А он, дряхлый и жалкий, не нашел сил остановить воров и убийц.

Все прогрешения свои занес прежний Хранитель в свиток стражи. Сам развернул перед Пришедшим на Смену черные записи, передал лук и остаток запаса стрел. И сам пошел умирать на голый склон Ара- Ош-Уула.

Новый Хранитель видел, как умирал, сидя в позе лотоса, прежний. Долго умирал, полторы луны. Звери не приходили по его душу. Черна была душа от разлившейся желчи нарушенного долга. И сказал себе тогда новый Хранитель: он выполнит долг, он выйдет на Дорогу Возвращения.

Глава 7. МЕЛЬНИКОВ, 24 августа 1991 года

КАЖДЫЙ прожитый день добавлял Олегу Мельникову решимости догнать концы по «кольту». В выходные он дважды ездил за Ингоду, надеясь застать Лёнчика в его гараже-складе. Увы, из-за высокого и плотного забора только бухали в две глотки баскервильские волкодавы. Крепыш дедок не показывался, сколько Олег не долбил кулаком в калитку.

Прошла неделя. В пятницу после работы наведался на Большой Остров еще раз. Безрезультатно. Ночью сон не шел. В голове медленной неповоротливой каруселью повторялись одни и те же картинки: тот бой в афганском кишлаке, сползающий по скосу воронки убитый снайпером друган Лёха, пьяненький Влад в окружении очередных «бабцов», первая встреча с Леной, угрюмые рожи Лёнчика и его сторожа-дедка.

Снова и снова Олег подымался со скрипучего и коротковатого диванчика, осторожно, чтобы не разбудить отца с матерью, ступал по половицам и, плотно притянув за собой балконную дверь, усаживался на бочонок из-под квашеной капусты, доставая очередную сигарету.

Какое-то шестое чувство, наверное, то самое, что позволяет успешно кормиться в последние годы сотням из всех щелей повылазившим экстрасенсам, астрологам и чудо-знахарям, - чувство это прямо-таки толкало, тащило, как на буксире, к Лёнчику.

Олег и себе объяснить не мог, почему он так уверен, что «ствол» ушел именно туда. Или потому, что Влада нынче черта с два догонишь, не в Питер же лететь. А и достань его - толку-то, очередное вранье слушать? Нет, вариант с Ореховым нереален. Мертвая душа.

Гоголевское определение к бывшему однокласснику вовсе не подходило, подумалось ни с того, ни с сего Олегу. И вообще Гоголь ни к месту вспомнился. Из школьных классиков надо уж, скорее, Чехова вспоминать. Это же он, вроде, где-то про ружье говорил, которое обязано выстрелить. Вот с «кольтом» так вышло! Конкретный был чувак, Антон Палыч.

От этого дебильного словосочетания, мелькнувшего в голове, мысли опять перекинулись к Владу и Лёнчику. Питер далече, а Лёнчик где-то рядом ходит-ездит на своем апельсиновом немецком «мерине».

С этими мыслями и забылся под утро, порядком озябнув на ночном ветерке, - Чита, может, и близко по параллелям к Киеву и Кишиневу, но в августе раскладушку на балконе, как в душные июньские ночи, раскидывать почему-то не хочется.