Книга Расплата за ложь - Михаил Черненок

— Чем он это объяснил?

— Сказал, что фирме надо оплатить какую-то неустойку и обязательно наличными.

— Вы не стали возражать?

— Для меня это особого значения не имело. Он посоветовал получить деньги в банке заранее. Ответила, мол, нет проблем.

— Фамилию и адрес этого представителя можете сказать?

Мерцалова замялась. На ее красивом лице промелькнула тень то ли нерешительности, то ли испуга. Бирюков хотел было приободрить Жанну, но она опередила с ответом:

— Знаете, Антон Игнатьевич, я попробую с этим человеком прежде побеседовать сама. Если замечу что-то подозрительное, немедленно приеду к вам.

— Опасаюсь, что ваша беседа может осложнить расследование, — сказал Бирюков.

— Нет, буквально завтра-послезавтра у меня будет полная ясность. Знаете, в торговле свои, неписанные, законы.

— Как у уголовников, заявить в правоохранительные органы — это «косяк», позор перед подельниками?

Мерцалова обаятельно улыбнулась:

— Я сказала бы по-другому, словами Пифагора: «Жить надо так, чтобы друзья не стали твоими врагами, а враги — друзьями».

«У Жанночки изворотливый ум, но почему она с ключом напутала?» — подумал Бирюков.

Дальнейший разговор ничего существенного не дал. По словам Мерцаловой, о красной «Вольво» и ее владельце она не знала. Погибший в автокатастрофе Артур Валентинович Заливалов ей известен не был. Не могла Жанна вспомнить и парня, с которым «славно чудила», с усмешкой назвав это чушью собачьей. Вчерашнюю поездку Таловского в Новосибирск она определила как обязательную. Если бы Паша своевременно не встретил в Толмачево самолет с сухофруктами, пришлось бы платить солидную сумму штрафа. Вернулся Таловский вчера с грузом в первом часу ночи, и рассказанное Мерцаловой о случившемся в магазине явилось для него полнейшей неожиданностью. Что касается вчерашней поездки Риты Календиной, то никакого криминала в этом Жанна не видела. И Шелковникова, и Календина постоянно навещали своих родителей, когда в магазине не было напряженной работы. Вчера был именно такой день. Ходовой ассортимент товаров разошелся, и Майя без нагрузки могла отработать за двоих. Даже Насте Весниной нечего было делать, поэтому Жанна и разрешила ей отлежаться дома.

Ушла Мерцалова от Бирюкова без малейшей тени угнетенности, как обычно уходят от прокурора знающие себе цену, ни в чем не виновные люди, волею судьбы-злодейки оказавшиеся в сложной житейской ситуации. После нее в кабинете остался тонкий аромат дорогих французских духов.

В отличие от Жанны Паша Таловский чувствовал себя явно неуверенно. Круглое мясистое лицо его было пунцово-красным, припухшие с отечными мешками глаза юлили, а могучая фигура с выпуклым животом, втугую обтянутым адидасовской трикотажной рубахой с расстегнутым наполовину замком-молнией, казалась не такой внушительной, как прежде.

Бирюков давно был знаком с местной спортивной знаменитостью. Паша даже присылал ему отпечатанную в типографии открытку с приглашением на «презентацию» безуспешного «Успеха», куда Антон, конечно же, не пошел, хотя многие руководители районных организаций не отказались повеселиться в ресторане на даровщину. При встречах Таловский и Бирюков постоянно здоровались, иногда обменивались шутками. Так, на вопрос Бирюкова: «Как живется, Паша?» тот обычно расплывался в улыбке: «Как тебе, Игнатьевич, сказать? Хреново нельзя — социализм». После сокрушительного краха соцсистемы стал отвечать по-другому: «Как в Польше, у кого денег больше, тот и пан». Обращение на «вы» Таловскому было неведомо. Паша со всеми был на «ты». В этот же раз, войдя после Мерцаловой в кабинет прокурора, Таловский изменил своей привычке и на вопросы Бирюкова отвечал с оттенком учтивого раболепия. Однако его ответы поначалу носили условный характер, так как Паша занял беспроигрышную позицию: «Моя хата с краю — ничего не знаю».

— За что же тебе Мерцалова деньги платит, если ты такой незнающий? — в упор спросил Бирюков.

Таловский потупился:

— За то, что грузчиком вкалываю, как слон.

— На твоей совести еще и охрана.

— Не досмотрел, конечно, тут моя вина. Жанна за это мне уже всыпала горячих. Я, Антон Игнатьевич, вам обещаю, что под землей отыщу этих гадов и за шиворот приведу их в прокуратуру. Я с ними разберусь, как повар с картошкой.

— А ты знаешь, чем такие «разборки» заканчиваются?

— Знаю. До кровопускания дело не дойдет. Мы полюбовно договоримся. Вам останется только запротоколировать чистосердечное признание «мокрушников» и определить им меру наказания.

— Давай, Паша, обойдемся без самодеятельности.

— Антон Игнатьевич, клянусь, не перепутаю ваши карты. Спокойно ведите прокурорское расследование, а я поведу свое. Не в обиду вам будет сказано, мне мафиозные законы известны лучше, чем прокуратуре.

— Откуда у тебя такие знания?

— Ну, как откуда… — Таловский смутился. — В Афгане многое повидал. Да и в Новосибирске кое-чего понюхал. С корешами-афганцами общался, а они теперь чуть не каждый в коммерческих структурах охранниками вкалывают. Всю мафию наперечет знают.

Бирюков попытался вызвать Пашу на откровенность, чтобы нащупать хотя бы тоненькую ниточку к «мафии», однако Паша опять прикинулся незнайкой. Когда же Антон спросил его, какую машину собралась покупать Мерцалова, Таловский удивленно округлил глаза:

— У Жанны «Форд» отличный. Зачем ей еще одна тачка?

Бирюков недоверчиво усмехнулся:

— Не прикидывайся, Паша. Ты ведь хочешь у Мерцаловой «Форд» купить.

— Это шутка, Антон Игнатьевич, — растерянно проговорил Таловский. — У меня сейчас и денег таких нет.

— Деньги — дело наживное, а в каждой шутке доля правды есть. Или не так?..

— Ну это… как бы вам, — замялся Паша. — Был с Жанной разговор насчет «Ситроен-Ксантии». Я сказал, мол, от парней слышал, что шикарная машина, за нее не стоит жалеть и двадцати «лимонов». Ну и еще, мол, если надумаешь продавать «Форда», кроме меня, никому не предлагай. Жанна засмеялась: «Ты сначала хату себе построй». Она, конечно, права. Живу-то я в развалюхе. Пока цены на стройматериалы не взлетели до неба, надо успеть надежный теремок построить, а потом уж о «Форде» думать.

— Сколько тебе Мерцалова сейчас платит?

— Немного. Полтора — два «лимона» в месяц.

— И этого мало?

— Да нет, пока хватает. Имею в виду, что новосибирские, подобные мне, парни, в пять раз больше огребают.

— Остальные в «Марианне» как зарабатывают?

— Продавцы — тысяч по восемьсот. Иногда больше, в зависимости от выручки. Насте Весниной обычно перепадает «поллимона». Она эти «бабки» на жвачке и шоколадках прожирает.

— Ходил к ней сегодня ночью?

— Зачем?.. — будто удивился Паша.

— Чтобы не страшно одной было.