Книга Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева

— Что значит «во всем»? Надо быть точнее в высказываниях. Мало ли я в своей жизни наворотила. И зачем нам вообще советоваться с Олегом? Вдруг упомянутые тобой сведения в данный момент так и сыпятся из Анастасии… Кой черт нас понес в Кэтькину деревню!

— Посмотри на себя в зеркало и увидишь. И не цепляйся к словам! Мы не знаем, откуда у Прутковых появилась «Небесная Венера». Мы вроде бы говорили о ней, как о семейной реликвии. Интересно, чьей? Анастасии? Сомнительно, конечно, учитывая, что девушка родом из деревни. Во всяком случае, там живет ее мать. С другой стороны, почему бы статуэтке не принадлежать семье Анастасии? Столько лет стирали грань между городом и деревней! Стерли в одном — и там и тут мужики спиваются одинаково. А определенная женская часть с этим борется, в свою очередь пьет, чтобы им меньше досталось. Знаешь, мне не хочется подводить ни Анастасию, ни Олега, ни их матерей. Подозреваю, что с помощью этой бронзовой красавицы они думали улучшить свои жилищные условия. Кстати, ты собиралась выяснить, в какую больницу определили Галину.

— Нет проблем! — откликнулась подруга. — Можешь пока перемыть чашки.

— Нет проблем! — охотно согласилась я и тут же это доказала, бездумно закинув их в мойку. Устоял только Димкин бокал. Весь в своего хозяина! Его я помыла особенно нежно — во вторую очередь, после оставшихся без ручек чашек. После этого Наташка сразу же шуранула их в мусорный пакет, обосновав свое действие заботой о моем семейном благополучии. Покалеченная посуда — залог раздора в семье. Оно мне надо?

Добывать сведения о госпитализации Галины Наталья отправилась к себе, наказав мне закрыться. Я сразу почувствовала себя не в своей тарелке, мешало присутствие в квартире постороннего. Вернулась подруга, открыв дверь своим ключом, при этом выражение ее лица ничего хорошего не сулило. Потупив глаза, я изучала пальцы на своих руках, жалея, что не могу заткнуть ими уши. Ну не хотелось мне слышать очередную страшилку. Жизнь такая хорошая штука. Воистину бесценный дар. Какое кощунство тратить ее на то, чтобы отнимать у других! Правда, мотивы бывают разные. Например, возмездие…

Почувствовав прилив злости, я продемонстрировала ряд действий, свидетельствующих о намерении шарахнуть убийцу по «кумполу». Головой эту часть тела назвать нельзя. На заключительном этапе надлежит стереть гада в порошок. Только куда его потом девать? Не хочется засорять землю ядовитой пылью, и без этого во всем мире с экологией плохо.

Выражение Наташкиного лица сразу изменилось — подобрело, что ли.

— Сбрендила? — участливо поинтересовалась она. — Далось тебе это стирание граней между городом и деревней! Можешь не напрягаться, ответ и так ясен. Эк тебя заносит! Ты даже представить не можешь, какой трудоемкий процесс это самое стирание. И вообще, надо ставить перед собой реальные задачи. Видела когда-нибудь деревенского человека в порошкообразном состоянии? Это ведь тоже убийство… Впрочем, я бы тебя оправдала, но кто меня послушает.

Я фыркнула и полезла в холодильник, чтобы убедиться в его нейтральности. Мало ли… Вдруг и его вооружили. Вдогонку мне неслось продолжение:

— Сосредоточься на главном: Галину по «скорой» доставили в приемное отделение больницы, откуда она, отказавшись от госпитализации, благополучно исчезла. Ясное дело, инъекция анальгина сбила по дороге высокую температуру, вместо нее появилась навязчивая мысль о том, что следует жить дальше. И это лучше получится вне стен больницы, поскольку на больничной койке Галину легко можно отыскать. Медсестра вроде бы видела, как она кому-то звонила.

— У нее же не было мобильника, — напомнила я, не удосужившись закрыть холодильник и повернуться.

— Трудно его одолжить у других? Куда Галина делась потом, непонятно. Понятно только то, что она самоубийца.

Не факт, что дозвонилась тому, кому нужно, и получила помощь. Надо уточнить у Олега, где она все-таки может прятаться. Хотя… дохлый номер! Если бы знал, сам бы туда отправился.

Убрав меня со своего пути, подруга захлопнула ногой дверцу холодильника и прошла к окну. Откинув шторку, прилипла к нему носом.

— Холодное… Очень неудобный ракурс и самое опасное место: дорога мимо дома не просматривается. Так и кажется, что под каждым кустом киллер. Слушай… А не рвануть ли нам на заслуженный отдых в пансионат? На пару дней и вместе с Олегом. Так сказать, с музыкальным сопровождением. Мы ведь толком и не отдыхали.

— Надо бы выяснить еще одно обстоятельство. Нет, даже два. Во-первых, этот дагестанец… Ну, там, в деревне. Пожалуй, не стоит говорить о нем Олегу. Я вначале решила, что именно он Настин муж, от которого она сбежала. Помнишь его слова? Что-то типа «пусть вернет то, что украла».

— Ты про его сердце, что ли? Так требуя возврата краденого, он себя в область его расположения бил. Восточные словесные «кружева» — словоблудие. Лично у меня кража сердца ассоциируется с незаконной трансплантацией органов. Может, этот джигит ее первый по счету муж? Семейная реликвия! Допустим, Анастасия, бросив муженька, произвела принудительный раздел имущества — по собственному усмотрению. По-видимому, «Небесная Венера» — не что иное, как «пламенный мотор» дагестанца.

— Хочешь сказать, что он у него из старинного бронзового литья? Как ценный раритет передается из поколения в поколение?

— Очень смешно! Во всяком случае, следует осторожненько поинтересоваться, известен ли Олегу этот тип.

— Обязательно. Я как раз к этому и вела. А второй интересующий меня момент — имеется ли причинно-следственная связь между Анастасией и убитым в тамбуре мужиком.

— А заодно и нашей фотографией. Мне не нравится, когда нас снимают. Что ты на меня так косишься? Я имею в виду, фотографируют разные там папарацци без нашего на то согласия. Тем более папарацци-смертники. Но я точно помню, что мы им за съемку смертный приговор не выносили.

Я спешно согласилась:

— Чего уж тут хорошего. Мало того, по окончании взаиморасчетов подкидывают орудие убийства к нашей знакомой прямо перед тем, как мы к ней заявимся. О! Телефон!!! Твоя мелодия! — с нажимом подчеркнула я, дав понять подруге, что не собираюсь лезть для ответа на звонок в ее солирующий карман.

6

— Катерина! — вытаращив глаза, в панике прошипела Наташка, на секунду отвлекшись от щебетания с Кэтькой по телефону. — Спрашивается, что человеку спокойно не отдыхается? Все условия. Даже ноги не надо топтать — обесточены. Блин! Придется объясняться…

То, что и как Наталья плела Катерине, могло бы послужить эталоном изящной светской болтовни, если бы не носило стойкий налет легкого безумия. Причем одностороннего. Для начала подруга посоветовала Кэтьке беречь голову, поскольку она покоя не дает не только ее собственным, но и нашим ногам, на которых уже образовались трудовые мозоли. Затем принялась петлять по разным темам, мешая Катерине сосредоточиться хотя бы на одной. Трещала так, что бедняжка не могла вставить ни одного слова. В конце концов посоветовала ей окончательно успокоиться, ибо ничего страшного не произошло. Кэтька попыталась выяснить, а что же произошло, но Наташка ушла от ответа, тут же принялась передавать ей и Тимуру приветы от Анастасии, ее мужей и всех матерей. Кажется, так. Если я и сама не запуталась. Далее подруга позавидовала счастливой Кэтькиной планиде. Ей повезло уже в том, что дача сгорела не у нее, а у членов перечисленной семейной кучки. Той самой, «с приветами». И смиренно испросила, с запозданием, согласие на временный приют погорельцев в Кэтькиной квартире, особо подчеркнув, что они ее не очень обременят, поскольку уже съехали. В довершение еще раз порадовала Кэтьку тем, что с «Медицинским вестником» Тимура и ее личными тапками все в порядке, в чужие руки и ноги они точно не попадут.