Книга Сделка Райнемана - Роберт Ладлэм

В отношении этих выродков Дэвиду все было ясно. Альпийские стрелки заслуживают того, чтобы убивать их без тени сожаления.

Убрать еще одного для Сполдинга не составит труда. И он шагнул вперед, держа штык наготове.

– Wer?.. Wer ist doit?[24]– послышался в темноте встревоженный шепот.

– Hier, mein Soldat[25], – ответил Дэвид и вонзил штык немцу в грудь.

Партизаны спустились с холмов. Их было пятеро: четыре баска и один каталонец. Предводителем был баск, коренастый и сильный.

– Ну и прогулочку вы нам устроили, Лиссабонец! Временами мы думали, уж не сошли ли вы с ума. Матерь Божия, нам же пришлось пройти с сотню миль!

– Поверьте мне, отныне тот же путь будут проделывать и немцы, и многократно, а не один лишь раз, как вы. Что там творится на севере?

– Мы обнаружили отряды альпийских стрелков, человек по двадцать. Размещены через каждые шесть километров, до самой границы. Что ж, мы так и позволим им сидеть в своих гнездах?

– Нет, – ответил Сполдинг. – Мы уничтожим их. Всех, кроме троих. Им мы позволим уйти. Пусть они расскажут гестапо то, что нам надо.

– Не понял.

– А тебе и не надо понимать. – Дэвид подошел к затухшему костру и затоптал угли. Ему надо быть в Ортегале. Это все, о чем он мог думать сейчас.

Но оказалось, что ему предстоит еще разговор. Командир партизан подошел к Дэвиду и, мрачно глядя на него, произнес взволнованно:

– Мы думаем, вы должны знать. Нам рассказали, как эти свиньи вышли на нас. Восемь дней назад.

– О чем ты? – Сполдинг был раздражен. Когда отдавались какие-то распоряжения, касавшиеся его деятельности в северном крае, то всегда учитывалась степень риска, связанного с их выполнением. Поэтому все сообщения должны были поступать к нему исключительно в письменном виде, разговаривать же о чем-то подобном он не желал. И сейчас он хотел только спать. Чтобы, выспавшись, отправиться в Ортегал. Однако у баска был озабоченный вид. Что-то, видать, случилось. И Дэвид решил выяснить все до конца.

– Рассказывай же, амиго.

– Мы вам раньше не говорили. Опасались, что гнев может толкнуть вас на какое-нибудь неосторожное действие.

– В чем же дело? Что там стряслось?

– Видите ли, Бергерон...

– Неужто?..

– Да, именно так. Они взяли его в Сан-Себастьяне. Они не сломили его, хотя истязали. Мучили целых десять дней... Били током в его интимные места, применяли другие изощренные пытки. Например, делали ему подкожные инъекции. Нам сказали, что он умер, плюнув им в лицо.

Дэвид молча смотрел на баска. Он обнаружил, что сообщение не взволновало его. Не взволновало ничуть. И данное обстоятельство встревожило Сполдинга... Послужило своего рода предостережением: следи за собой. Он обучал Бергерона. Немало времени провел с ним в горах. Часами беседовали они задушевно о различных вещах, как обычно делают это люди, оказавшись одни. И не раз сражались бок о бок. Дэвид знал, что Бергерон мог отдать за него жизнь. Он был настоящим другом, самым близким Сполдингу человеком в этом северном крае.

Два года назад известие о гибели друга вызвало бы в нем неистовый гнев. Он бы кричал, бился о землю и рвался отомстить любым способом.

Год назад он бы отошел прочь от человека, принесшего ему столь печальную весть, чтобы побыть хоть немного наедине с самим собой. Попытаться осмыслить услышанное... И пусть ненадолго, погрузиться в воспоминания, связанные с другом, пожертвовавшим своей жизнью ради общего дела.

Однако сейчас он не испытывал никаких чувств.

Ровным счетом – ничего.

А это страшно – чувствовать, что не чувствуешь ничего.

– Больше никогда так не делай, ничего не скрывай от меня, – сказал он баску. – Я должен все знать. И не бойся, что я совершу вдруг безрассудный поступок.

Глава 9

13 декабря 1943 года

Берлин, Германия

Иоганн Дитрихт расположился на кожаном стуле перед столом Альтмюллера. Стрелки часов показывали уже двадцать два тридцать, а он еще не ужинал: не было времени. К тому же полет из Женевы на «мессершмитте» утомил его. Он был совершенно разбит и измучен, о чем и пытался уже несколько раз намекнуть помощнику министра.

– Мы ценим все лишения, которые вы претерпели ради общего дела, господин Дитрихт. И огромную услугу, которую вы оказали родине, – говорил вкрадчиво Альтмюллер. – Я отвлеку вас еще на несколько минут, а потом доставлю, куда пожелаете.

– В приличный ресторан, если найдется хоть один открытый в этот час, – сказал раздраженно Дитрихт.

–Извините, что задерживаю вас, лишая приятного вечера, вкусной еды, вина и хорошей компании. То есть всего того, что вы вполне заслужили... Но не огорчайтесь: в нескольких милях от города имеется неплохая гостиница. Круг клиентов там ограничен, в основном это молодые летчики, только что окончившие военное училище. Кухня превосходная.

Альтмюллер был прекрасно осведомлен об образе жизни и склонностях Дитрихта. Но Дитрихт был слишком важной птицей в промышленной элите, поэтому ему старались угождать все. Герр Альтмюллер не был исключением.

Иоганн Дитрихт не счел нужным поблагодарить Альтмюллера за заботу о нем: баловень судьбы, он считал подобное отношение к своей особе чем-то само собой разумеющимся. Его всегда и везде ублажали. Он был важной персоной, и остальные, – люди помельче, в его представлении, – старались вовсю угодить ему. То же делал сейчас и герр Альтмюллер.

– Неплохая идея. Мне так необходимо расслабиться. День был ужасный. Как, впрочем, и предыдущие дни.

– Может, у вас есть свои предложения?..

– Нет-нет, я воспользуюсь вашим советом... А теперь займемся делом.

– Отлично. Обсудим кое-какие детали, чтобы избежать ошибок... Как американец воспринял предложение о Буэнос-Айресе?

– Он аж подпрыгнул. Мерзавец, видно по всему. В глаза никогда не смотрит, но знает, что говорит. Меня буквально все в нем раздражало: не только то, как он держал себя, но и манера одеваться, и даже его ногти. В общем, отвратительнейший тип!

– Понятно. Но может, вы не совсем правильно его поняли?

– Я владею английским в совершенстве, понимаю даже нюансы. Он был очень доволен. Во-первых, это место находится в тысячах миль от Германии и, во-вторых, контролируется, пусть и формально, американцами.

– Мы предвидели такую реакцию. А у него имеются официальные полномочия на ведение подобных дел?

– Само собой. В этом нет никакого сомнения. Несмотря на свои непрезентабельный, неряшливый вид, он – птица важная, из тех, кто принимает решения. Изворотлив, бесспорно. Но что бы там ни было, главное для него сейчас – совершить сделку с нами.