Книга Маргаритки - Кристина Ульсон

«Все не так просто, как вы думаете, — заявил он Якобу. — Вы вот стоите и болтаете, как нелегко этим иммигрантам и как нам, остальным, вести себя, но имейте в виду: часто бывает, что у человека и выбора-то нет, черт возьми!»

Это стало началом довольно долгого разговора. Парень был напуган и несчастен. Вслед за старшим братом его уже в четырнадцать лет занесло в праворадикальные круги. Сейчас ему было девятнадцать, и он заканчивал школу. Брат давно уже вышел из игры, уехал в другой город и нашел работу. А парень продолжал жить в Стокгольме, учился плохо, перспектив никаких, бывшая компания стала ему чужой. А еще он познакомился с девушкой. Надимой из Сирии.

«Вообще-то это ее семью, а не моих друганов должно бы колыхать, что мы вместе, — сказал парень Якобу. — Но ее папаша, наоборот, понтуется, что у дочки шведский парень. А пацаны, если б узнали про меня и ее, замочили бы нас обоих».

Парень находился на пределе того, с чем может справиться молодой человек. Якоб увидел это и решил действовать.

«Дай мне несколько дней, — ответил он парню. — У меня есть кое-какие связи, я разузнаю, что можно сделать в твоей ситуации».

Но этих нескольких дней у него не оказалось. В банде уже успели узнать, что один из членов собрался завязать и спутался с девушкой-иммигранткой, и однажды, когда влюбленные возвращались домой с прогулки, подкараулили их.

Глаза у Агне Нильссона заблестели.

— Якоб ужасно тяжело воспринял это известие, — хрипло сказал он. — Корил себя, что не понял, насколько все было срочно.

— Что произошло? — спросил Юар.

Фредрика забеспокоилась. Она не могла и не хотела слышать никаких жутких подробностей.

— Они изнасиловали ее, один за другим, заставив парня смотреть. После избили его до полусмерти. Теперь он прикован к инвалидной коляске и ничего не соображает.

Фредрике хотелось плакать.

— А девушка? — спросила она, изображая профессиональную невозмутимость.

Агне Нильссон улыбнулся в первый раз с тех пор, как пришел, — улыбкой слабой, но искренней.

— Она часть нашей группы, — ответил он. — Работает совершенно открыто. Вкалывает как черт. Она единственная, кого муниципалитет захотел взять на полную ставку. Думаю, лишь благодаря этому она смогла жить дальше.

От его слов Юар и Фредрика почувствовали облегчение.

— Какую конкретно работу выполнял Якоб? — задал вопрос Юар. — Вы упомянули про деньги от муниципалитета.

Агне Нильссон понимающе кивнул.

— Как я уже сказал, Надима единственная, кто работает на полной ставке и получает зарплату от муниципалитета — там предпочитают поддерживать группы более устоявшиеся. Так что все остальные участвуют в работе группы в той степени, в которой нас поддерживают в этом работодатели. Якоб был, собственно, единственным волонтером. Не спрашивайте меня почему, просто так было, и все. В первую очередь он был нашим рупором и нашим «осведомителем», как говорят в полиции. Вы видели когда-нибудь Якоба во время выступления?

Фредрика и Юар покачали головой.

Агне Нильссон несколько раз моргнул.

— Это было потрясающе, — сказал он, сияя. — Он мог любого заставить думать по-новому. У его был талант преподносить вещи, которые все уже слышали сотни раз, совершенно новым образом. С огромной энергией. Он умел достучаться до умов и сердец. — Он притронулся к пуговице на рубашке. — Ему следовало бы стать политиком, — добавил он. — Это бы у него отлично получилось.

«Мне бы понравился этот Якоб», — решила про себя Фредрика.

— Как обстояло дело с его болезнью? — спросила она. — Это бросалось в глаза?

— Да ну, не особенно, — ответил Агне Нильссон, скривив рот. — Конечно, иногда ему тяжко приходилось, но об этом он довольно открыто говорил и сам. Как я понял, раньше ему бывало хуже.

— И вы никогда это не обсуждали? — удивился Юар. — Вы ведь давно знали друг друга.

— Нет, — отозвался Агне Нильссон. — Не обсуждали. Якоб говорил, что вряд ли ему станет лучше, если мусолить эту тему, и был в чем-то прав. Он никогда не вдавался в подробности своей болезни. — Агне Нильссон откашлялся. — Когда мы виделись, мы в основном говорили о работе. Мы оба считали, что так будет правильнее.

— А об угрозах Якобу вы знали?

— О да, — ответил он. — Угрозы стали получать многие из нас, причем примерно в одно и то же время.

Фредрика, делавшая заметки в блокноте, застыла.

— Простите?

Агне Нильссон энергично кивнул.

— Да, да, — повторил он. — Так и было. Очевидно, угрозы приходили не только в этот раз, недавно, но и раньше.

— От того же самого отправителя? — спросил Юар.

— Нет, но с одной и той же целью, так сказать. Указать нам, что мы лезем не в свое дело.

Юар взял копии писем, отправленных Якобу:

— Вы их узнаете?

— Разумеется, — сказал Агне. — Я почти идентичные получил. Но в моих стояло не «поп», а «социал-дерьмократ». — Он слабо улыбнулся.

— Вы никогда их не опасались? — вставила Фредрика.

— Нет, с какой стати? — удивленно ответил Агне Нильссон. — Дальше угроз дело никогда не шло. А они были, так сказать, ожидаемы. Никто из нас не рассчитывал, что мы сможем действовать, не вызывая ни у кого возмущения или гнева.

— Но эти сообщения отправлял кто-то очень разгневанный, — заметил Юар, показывая на бумаги.

— Да, но ведь это происходило на фоне последнего случая, которым мы занялись. Речь шла о парне, хотевшем порвать с «Сынами народа». Мы догадывались, что это будет чертовски непросто. И если бы угрозы не прекратились, то мы наверняка обратились бы в полицию. Да, у нас в группе есть и полицейские, с ними можно было посоветоваться, но мы не спешили подавать заявление.

Фредрика подавила вздох. Хотелось надеяться, что в другой раз они не будут выжидать столько времени.

— Что вы имеете в виду, говоря, что угрозы прекратились? — спросил Юар, наморщив лоб. — Ведь Якоб получал сообщения буквально за несколько дней до смерти.

Агне Нильссон развел руками.

— У меня, правду сказать, нет объяснения, — ответил он. — Я разговаривал с Якобом на прошлой неделе, и никто из нас не получал новых писем с угрозами. Также и после нашего разговора мне ничего не приходило, поэтому я больше не обсуждал с ним этого. Да и сам он больше не упоминал о мейлах.

Он заерзал.

— Хотя мы мало виделись в последние десять дней. У него было запланировано много лекций, да и у меня были дела.

— Можно нам снять копии писем, которые вы получили? — попросил Юар.

— Разумеется, — ответил Агне Нильссон.

— Вам знакомо имя Тони Свенссон? — задал вопрос Юар.