Книга Сельва умеет ждать - Лев Вершинин

А пока люди ошеломленно круглили глаза, не умея осознать увиденное, человек на ооле приблизился к ним почти вплотную, и люди Кшантунгу, узрев лицо всадника, изумились вдвойне.

И более всех — почтенный староста, Око Подпирающего Высь.

Сына старшей сестры своей видел он всяким. Пребывая в ничтожестве, глядел Ваяка почтительно, тупил долу темные очи. Возвысившись до Левой Руки властителя Нгандвани, надменно кривил губы Канги Вайака, Ливень-в-Лицо, проходя мимо сородичей и брезгуя принять корзинку со скромными дарами к Дню Сотворения. И все это было понятно. А ныне — нездешним суровым огнем пламенели широко раскрытые глаза, и жесткая улыбка на устах казалась вовсе не надменной, но и обращена была не к людям, а к кому-то невидимому, стоящему в отдалении от всех…

Но все-таки это был он, предатель, оскорбивший Могучих!

— Убей его! — стряхнув оцепенение, приказал Око Подпирающего Высь стражу, стоящему рядом, и тот, хотя и бледный до синевы, не смея ослушаться, вскинул громкую палку.

Сухой щелчок, словно ветка треснула в костре.

И никакого быстрого грома.

— Попробуй еще раз! — спокойно и звучно повелел всадник.

Стражник ловил ртом жару, словно рыба, выпрыгнувшая на берег. Руки его тряслись, и громкая палка по-лягушечьи прыгала, отбрасывая яркие лучики.

— Ну же! — повысил голос тот, кто восседал на ооле.

Взвизгнув, стражник выстрелил снова.

Сухой щелчок.

И опять — сухой щелчок.

— Довольно, — усмехнулся всадник, отводя взгляд от синеющего лица несчастного юноши. — А теперь… — голос его еще более окреп, — слушайте меня, люди нгандва, дети Тха-Онгуа!

— Тха-арр-раа! — скорее по привычке, нежели осознавая смысл слов, откликнулась толпа.

— Тот, кто по праву назван Творцом, всесилен и милостив, но лик его обращен лишь к Истинно Верным. К тем, кто любит его одного, и не ради суетных благ, но ради его самого…

— Тха-арр-ррааа!! — уже гораздо громче отозвалась толпа.

— …и к тем, кто сумел отринуть ложь и знает, как надо жить во имя Тха-Онгуа, что делать и за что воевать…

Всадник сделал паузу. Полная, невероятная тишина облепила берега Кшаа; опять стали слышны слабенькие шорохи осыпающихся камешков и невнятное бормотание полувысохшей речки, и, держась за бешено колотящееся сердце, почтенный староста понял, что он все же ошибся: этот человек на белом ооле хоть и безмерно похож, но никак не может быть сыном его, старосты, старшей сестры, ибо никогда, никогда, никогда парень Ваяка не умел так говорить…

— Ложь лукава, а доверчивость — спутница греха. Но сама по себе она не есть грех, и я не вправе упрекать вас, доверчивых. Ибо разве не был я одним из вас, таким же грешником, как вы?!

Голос всадника зазвенел и возвысился до небес.

— Я был пахарем Ваякой и верил в благость Могучих, пришедших с Выси. Я был взят ими, я был признан годным к власти, возвышен до ранга Левой Руки самого владыки Нгандвани, и мог ли я не верить в благость Могучих? Я был низвергнут с высот, но, изгнивая в позорной яме, ни на миг не усомнился я в том, что воля Могучих есть воля Тха-Онгуа!..

Всадник говорил, а люди внимали.

И только Вииллу, все так же стоящий на жертвенном валуне с громкой палкой на изготовку, следил за толпой, позволяя себе не слушать.

Не раз и не два уже слышал он эту речь и речи, подобные этой.

Так или почти так говорил М'буула М'Матади ему, Вииллу, и друзьям его, охранявшим позорную яму. Так говорил бывший Ливень-в-Лицо с обитателями поселков, лежащих вдоль берегов звонкой Уурры, и пенистой Экки, и нежной желтоструйной Виндгры, и с хмурыми островитянами, раскидывающими сети в омутах голубого озера Йоар-Мла.

Верным слугой Могучих был Канги Вайака, Левая Рука Подпирающего Высь. Когда небесная лодка рухнула на рубежах Сияющей Нгандвани, там, где начинается сельва, населенная дикарями дгаа, велено было Ливню-в-Лицо, чтобы ни один из явившихся с Выси не ушел, но чтобы все были изловлены и отданы Могучим. И, получив приказ, в точности исполнил его Канги Вайака. И не было его вины в том, что пришельцы из Выси, пока были живы, не хотели сдаваться.

Прислушавшись, Вииллу едва слышно скрипнул зубами.

Да! Шесть красивых, бережно засушенных и умело украшенных голов добыл исполнительный и смелый Ливень-в-Лицо! И что же? Был ли храбрец обласкан и награжден, удостоился ли милостивого кивка Подпирающего Высь и вкусной пищи хальфах, привозимой Могучими?

Нет! Вместо почестей и похвал был он бит семихвостой плеткой на площади, в присутствии Низших, а толстый Подпирающий Высь смеялся, считая удары, и ел пригоршней пищу хальфах из блестящей банки.

Десять десятков ударов без одного выдержал Канги Вайака, а после был брошен в позорную яму, где ядовитые паучки и многоножки вершат над узниками тихую, безмерно мучительную казнь.

Но и тогда не роптал он, а думал, что сам виноват и заслужил наказание, ибо верил, что Могучие — мудры, а власть Подпирающего Высь — воистину благо для Сияющей Нгандвани…

— …там, во мгле и сырости позорной ямы, ко мне пришел Голос. — Теперь М'буула М'Матади говорил очень тихо и задушевно. — С тех пор он не покидает меня ни на миг. Он открыл мне правду. Он указал мне путь, которым я иду. А те, кто слышит зов Тха-Онгуа, идут за мною…

Вииллу чуть заметно кивнул, не отрывая взгляда от лиц сородичей, впервые внимающих слову правды. Кто-кто, а он, в недавнем прошлом — начальник стражи при позорных ямах, хорошо понимает, что чувствуют сейчас люди, столпившиеся на берегу Кшаа.

Ведь правда — проста: Могучие должны уйти обратно в Высь!

Для детей своих, для людей нгандва, и для далеких людей нгандуа, и даже для горных дикарей дгаа сотворил Творец Твердь, чтобы кормила их и оставалась неизменной. Не запрещено гостить на Тверди и чужакам, если уважают они первородство детей Тха-Онгуа и не причиняют вреда его творению. Иные, прижившись, могут даже и своими стать, как мохнорылые двиннь-г'г'я, что тоже явились некогда с Выси, а нынче уже стали пусть и не детьми, но добрыми пасынками Творца, назваными братьями его сыновей.

Но Могучие — не дети Тха-Онгуа, не учтивые гости его и тем более — не братья, как они уверяют. Они враги и хищники. Они истязают Твердь, прокладывая путь своему Железному Буйволу, они вводят свои законы и привозят свои болезни, они уводят из поселков молодежь и заставляют ее служить своему Подпирающему Высь, который сам — не больше чем ничтожный прислужник Могучих!

Их сила — в огненных лодках, летающих в сини, да еще в громких палках, убивающих издалека. Но огненные лодки давно уже не способны летать, а громкие палки быстро приходят в негодность — М'буула M'Maтади, бывший в прежней жизни воителем Канги Вайакой, знает это наверняка. А еще их сила — во лжи и в страхе людей нгандва. Страхе, который пришло время преодолеть…