Книга Приговор Бешеного - Виктор Доценко

— Нет, чеченец. Только долго в Москве прожил, с родителями. А потом, узнав, что творится на родине, бросил родителей и встал в наши ряды. — О своем друге он рассказывал с такой гордостью, словно давал характеристику на представление его к ордену.

— А ты не можешь связать нас с ним? — спросил Умар и достал из кармана трубку сотового телефона.

— В том-то и дело, что не могу. — Парень явно переживал свою оплошность.

— Хочешь сказать, что он тоже пропал? — тут же предположил Умар.

— Откуда ты знаешь?

— Что я знаю?

— Что пропал не только он, но и весь наряд: пять или шесть человек, точно не помню.

— А когда это случилось?

— Как раз в тот самый вечер… — начал парень и вдруг воскликнул:

— В тот вечер, когда и проезжала эта машина с Мушмакаевым! — Он вдруг присвистнул. — Ты хочешь сказать, что это связано между собой?

— Не исключено, — кивнул Умар и тут же добавил: — Но об этом никому ни слова! Понял?

— Еще как понял!

Вернувшись к своим соратникам, Умар сказал:

— Парни, все несколько усложняется.

— О чем ты, командир? — спросил Ваша.

— Судя по всему, нашего командира успели вывезти из Чечни, — недовольно ответил Умар.

— И куда же? Неужели в Азербайджан? — осторожно предположил Масуд-Али.

— Можешь радоваться: я отлично помню, что там у тебя живет родной брат.

— Знаешь, сколько лет мы с ним не виделись?! — обиженно воскликнул тот.

— Вот и увидишься… — Умар взглянул на часы, — … через несколько часов, на, звони ему.

— Ты не шутишь?

— Какие могут быть шутки? Звони и говори, чтобы встречал, возможно, понадобится его помощь. Насколько я помню, он вроде бы на таможне работает?

— У тебя отличная память, командир, — польстил Масуд-Али, затем взял телефонную трубку и стал набирать номер…

Пока чеченская группа, возглавляемая хитрым Умаром, вышла на след группы Говоркова, в Москве бурную деятельность развил Краснодарский. Имея довольно большой авторитет в криминальных кругах бывшего Советского Союза, он бросил клич по своим знакомым, описав довольно детальный портрет Савелия и дав понять, что любое сообщение о его возможном местонахождении будет щедро оплачено. Не прошло и суток, как он начал получать сообщения — сначала из Чечни, но в них не было ничего существенного, кроме одной детали, которая сразу насторожила Краснодарского.

В сообщении указывалось, что в последний раз машину с Мушмакаевым видели недалеко от границы с Азербайджаном. Прочитав это сообщение. Краснодарский сразу почувствовал, как внутри него натянулись все струны охотничьего азарта. Он — как хорошая ищейка, что почувствовала дичь, сделала стойку и повела по сторонам своим чувствительным носом, пытаясь определить по запаху, в какую сторону броситься, чтобы продолжить преследование этой дичи.

Еще большая ясность появилась после второго сообщения, пришедшего на его факс, которое гласило: «По предварительным выводам объект, подходящий под описание, был замечен в небольшом городке, который является последним крупным населенным пунктом перед границей с Турцией. Не успевая связаться с вами, мы решили попытаться задержать их машину, в которой находились четверо активных мужчин и один то ли раненый, то ли больной, однако наши попытки ни к чему не привели. Ранены двое наших ребят. Преследование не удалось: незадолго до границы мы их потеряли. Судя по всему, у них был проводник, отлично знакомый со всеми нелегальными тропами… «

Дальнейший текст, в отличие от предыдущего, напечатанного на машинке, был дописан от руки:

«Ты извини, Сема, что не только не смог оказать реальную помощь, но и, скорее всего, насторожил твою дичь. Если могу что-то исправить, то цинкани, и я подключусь.

С приветом! Твой братан Вазо».

С Вазо они познакомились очень давно: лет пятнадцать назад, когда Краснодарский впервые окунулся за колючую проволоку. На этой командировке усиленного режима был сплошной беспредел, и это не нравилось ни ментам, ни деловым людям. Получилось так, что они с Вазо пришли на эту командировку почти одновременно, но впервые общнулись через пару месяцев, загремев в ШИЗО почти что по одинаковой причине: и тот, и другой решили кулаками наставить на путь истинный беспредельщиков: Краснодарский, тогда еще просто Сема, сломал челюсть одному скорому на язык торгашу из Тбилиси, а Вазо, тогда еще просто Зураб Квинихидзе, поставил на место зарвавшегося вольного мастера.

Оказавшись в одной камере, они быстро сблизились и все пятнадцать дней разрабатывали план, благодаря которому довольно скоро добились не только более-менее нормального порядка в зоне, но и уважения коллег по несчастью. Освободившись на полгода раньше Зураба. Краснодарский приехал к нему в гости. За эти полгода Зураб достиг определенных успехов и смог не только достойно встретить приятеля, но даже и ссудить его на первое время внушительным капиталом, с помощью которого Семен довольно быстро освоил Краснодар, раскрутился по-нормальному и вернул долг, но и солидно встал на ноги, заслужив, как бы в награду, прозвище Краснодарский.

Почувствовав, что Краснодар для него стал пройденным этапом, он перебрался в Москву, в которой у него к тому времени появились нужные знакомства, давшие ему возможность зацепиться в столице. Краснодарский обладал одним ценным качеством, которого недостает многим людям: он умел сглаживать острые углы и старался ни с кем не обострять отношений, но если не видел другого выхода, то шел, как хирург, на решительные меры по удалению злокачественной опухоли.

В свое время Дудаев действительно прикрыл его задницу, когда конкуренты внаглую подставили Краснодарского и менты объявили на него охоту. С Дудаевым их познакомил именно Вазо. В то время Дудаев толькотолько начинал свой подъем к вершине руководства Чечней, и Краснодарский, словно интуитивно почувствовав, что Дудаев может оказаться полезным ему в будущем, помог тому на выборах не только финансами, но и в полном смысле слова физически. А долг платежом красен.

Когда над Краснодарским нависла угроза ареста, Дудаев сначала взял его к себе в охрану, а потом, используя свои московские связи, и вообще добился закрытия уголовного дела. Когда Дудаев объявил ему об этом и спросил, чего бы ему сейчас хотелось больше всего на свете, Семен вдруг заявил, что скучает по Москве, хотя всегда ощущал себя рядом с ним в полном «комфорте и удовольствии», а за спасение своей задницы считает себя должником и по первой же просьбе Дудаева сделает все, что тот попросит.

Несколько минут Дудаев молча смотрел в глаза своему любимцу, недовольный его неожиданными словами, потом подумал, что льстецов полно на каждом шагу, а честных друзей раз-два и обчелся. Лучше вдалеке иметь друга, чем вблизи иметь льстеца, которому нельзя доверять. Обняв Краснодарского, Джохар крепко прижал его к себе, дружески похлопал по спине и с чувством заверил: