Книга Маг. Новая реальность - Вячеслав Железнов

Ну и магия. Большую часть дневного времени я проводил погруженным в совмещенный транс, который после прорыва давался со все меньшим напряжением. Осмысливал и выяснял значение цепочек параметров, присваивал им разные значения, пытался осторожно экспериментировать… Под новым углом рассмотрения все оказалось не так уж страшно. Ну и что, что даже простейшее бытовое заклятие «сушка волос» в исполнении Дарзин производилось четырнадцатью способами, причем она сама даже не чувствовала разницы? В итоге все равно разобрался: основа была одна – «всего» несколько тысяч команд, остальные десятки тысяч варьировали от случая к случаю. То ли обращались к разным «областям памяти», то ли еще что… по крайней мере, без них заклятие не действовало. Никаких иных эффектов не было, просто не действовало. Я заключил, что это и была защита от дурака.

После многих и многих попыток я наконец сделал нечто, чем мог по праву гордиться. С ужасным скрипом и скрежетом перегруженных мозгов, пытающихся переварить мало не безразмерное содержимое памяти, я сумел создать упрощенное заклинание «сушка волос». Упрощенное в том смысле, что в нем были только необходимые команды основы и порядка семи тысяч дополнительных. Вся эта конструкция всегда создавалась одним-единственным способом и действовала так же – сушила волосы по всей поверхности тела без какого-либо деления на голову и остальные части, тогда как Дарзин могла, например, регулировать степень сушки челки и затылка. Зато мое изделие было меньше, накладывалось быстрее, а главное, я хоть как-то, на уровне тык-мык, понимал, как оно работает. Это был ма-аленький, почти незаметный, но все-таки значимый шажок вперед. А от того, чтобы внезапно загордиться и вообразить себя… э-э, очень крутым магом, отлично помогала громада комплексного заклятия замка, отличавшаяся от бытовых заклятий, как тяжелая ракета-носитель от расчески. С процессом наложения заклятий тоже были большие проблемы, но, как я понял, они проистекали в основном из отсутствия нужного навыка и степени концентрации, что медленно, но верно лечилось ежедневным «ползанием по-змеиному».

В конце концов дальше тянуть стало невозможно. Набрести на прорыв в деле изучения магии мог как через минуту, так и через год. Поэтому в один прекрасный день я стал паковать ранец. Дарзин крутилась вокруг, помогая и мешая, и обиженно дулась. Решив идти в первый выход один, я остался непокобелим и не позволил себя переубедить. Умом-то девушка понимала, что к чему, и особо не настаивала, однако полностью совладать с собой не могла. Вот и дулась. Вообще-то иметь спутницей обученного нюхача, к тому же привычного к тяготам дальних пеших походов, было заманчивой идеей, но ее психическое состояние внушало мне серьезные опасения. Нет уж, рисковать не будем, риск и без того весьма велик. Была у меня задумка, как помочь ей справиться со своей ненавистью, постепенно разъедавшей ее изнутри, и я собирался провернуть это дело как можно скорее, ну а пока целиком сосредоточился на выходе.

Сказать по правде, к выходу я не был готов. Да, я ежедневно восстанавливал и шлифовал навыки скрытного и бесшумного передвижения, переползания, наблюдения в движении, глазомерной съемки, метания камней и прочих жизненно важных вещей. О том, как я сотни раз безуспешно пытался подкрасться к Дарзин, можно было рассказывать отдельно – у нюхачей поистине потрясающее чутье! Ночами наблюдал за движением звезд, примечал наиболее яркие и заметные, мысленно и на листах «бумаги» составлял созвездия… Но мне не было ничего известно об окружающем – в смысле из личного опыта. Девушка подолгу рассказывала обо всем, что знала, так что к моменту выхода голова моя уже пухла от обилия информации, но были вещи, которые нельзя передать словами. Например, лес. Как описать чувство леса? Какие в нем встречаются деревья, травы, животные, насекомые и птицы, какие бывают запахи и что они означают, также звуки, крики, варианты окраски, следы, повадки лесных обитателей, их опасные, неприятные и тревожные виды, признаки перемены погоды, что съедобно, что ядовито, а к чему и подходить не стоит… Всего и не упомнишь. Конечно, все в пределах Печати я излазил и исследовал, но ведь в ней не осталось ничего живого! Не раз подходил к границе и подолгу лежал, ощущая раскинувшееся впереди великолепие природы, впитывал запахи и звуки, иногда замечал движение вдали, однако разобрать, что там, не мог. Многое дали ночевки вне стен замка, когда все чувства невероятно обострялись, словно с тела содрали кожу и подставили дыханию холодных ветров обнаженные нервы… И при всем этом я отправлялся в неизвестность. Наверное, так же себя чувствовали исследователи-путешественники во времена Великих географических открытий – ты один или с небольшой командой, а вокруг целый неизведанный мир, полный тайн, загадок, опасностей и находок. Или же скауты Империи – вот уж кто отправлялся в абсолютно неизвестные миры, ставшие доступными с изобретением Перехода.

Вот и все со сборами, пора в путь. Слегка потряхивает, то ли от морозца, то ли от волнения. Дарзин провожает длинным поцелуем, в котором ощущается ожидание возвращения и надежда на перемены. Ба, да она ведь наделена этакой авантюрно-приключенческой жилкой, и ее не выбили ни эти самые мрачные приключения, ни учеба у завзятых циников, ни нынешнее незавидное положение. Глаза при этом сухие, что характерно.

– Не волнуйся, все сто раз обговорили же. Чуток поброжу в округе и вернусь.

Девушка слабо улыбнулась, не веря ни на грош. Задача у меня была не самая простая – так-то на первый раз требовалось действительно просто побродить, вчувствоваться в лес и горы, по возможности избегая людей, однако при этом нужно было обязательно скрыть свое присутствие и не оставить следов, что в такой местности представлялось довольно сложным делом. Самые удобные пути давным-давно натоптаны, порой даже облагорожены, так что двигаться придется, наоборот, выбирая самые сложные и нехоженые дорожки, скрываться в оврагах и трещинах, в общем, максимально усложняя себе жизнь. Мне совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел случайно оставленный след, а то и заметил карабкающуюся по горам фигурку и задался вопросом, откуда она тут взялась.

Мы поцеловались еще раз, уже коротко и быстро, и я скользнул по веревке со стены. Как только ноги коснулись дикого камня, веревка тут же уползла вверх, а я метнулся под защиту ближайшего валуна. Выход начался.

Идти было неожиданно легко. Для тела, я имею в виду. Помня натруженные ноги и тяжелое дыхание во время лазаний в горах Земли, я подсознательно ожидал того же и здесь, однако модификация внесла свои коррективы. Примерно сорок килограммов выкладки ощущались, но утомляли гораздо меньше, чем раньше. Я и не понимал, насколько стал силен, постоянно тянуло перепрыгивать камни и ямы – аки коз рогатый, приходилось специально сдерживаться и сознательно соблюдать правило трех точек.

А вот голова была нагружена гораздо сильнее. Собственно, она использовалась на полную катушку. Движение в горах с грузом очень монотонно и утомительно. Уставший человек рано или поздно открывает для себя, что идти становится легче, если все время смотреть только под ноги или же войти в режим полной отрешенности. Но тупеть на марше нельзя, и постоянно смотреть под ноги нельзя тоже. Нельзя «уходить в себя», потому что необходимо активно вести наблюдение по сторонам, ярусам, скатам, гребням высот и по заранее определенным направлениям. Наблюдение на марше ведется всегда и везде. Надо обнаружить противника раньше, чем он обнаружит вас, – иначе можно «уйти в себя» навсегда. При этом есть некоторые правила: просто тупо таращить глаза на все, что попадается на пути, смысла нет, нужно умело распределять внимание, перекрывая наиболее опасные направления. Например, стоит особенно внимательно осматривать верхние скаты и места чуть ниже гребней высот – есть хороший шанс, что противник расположится именно там.