Книга Морской узел - Андрей Дышев

Палатку я поставил на краю городка, рядом с колючими кустами, из которых раздавался дружный треск цикад. Соседка – могучая, шумная женщина, которая звонко ругала свою многочисленную детвору, – накормила меня борщом. Это были остатки, которые она из жалости не вылила в помойную яму. Борщ был вкусным и густым, но сварено было слишком много – целый пятилитровый чугунок! – а дети, бестолочи худозадые, кроме чипсов и пепси-колы, ничего есть не хотят. А разве ей и мужу пять литров жирного борща со свиными ребрышками и фасолью одолеть? Да еще сметаны туда сколько вбухала! И чесночком свежим приправила, и кинзу накрошила, да чтоб поострей был, черненького перчика добавила…

Расправившись с борщом, я тщательно оттер чугунок крупным прибрежным песком, сполоснул его в море и забрался к себе в спальник. Слушая шум волн, который изредка дополняли тихая возня и оплеухи, доносившиеся из соседней палатки, я думал о том, что, если бы мне удалось снова подняться в небо на самолете, то я обязательно нашел бы яхту. Мысль была опасная и подлая, ибо далее следовало делать вывод: нашел бы яхту, и что потом? Таранил бы ее, как летчик Гастелло вражеский состав? Или сбросил бы на палубу бомбу? Или погрозил бы бандитам кулаком?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Уснул я с тем тревожным чувством, как если бы боялся проспать какое-то важное событие, например, отправление утреннего поезда, и потому просыпался едва ли не каждый час, чтобы посмотреть на зеленоватый дисплей часов. Под утро – еще не было пяти часов – в тамбур палатки забралось какое-то животное, которое я сначала принял за небольшую собаку. Испугавшись моего окрика, животное принялось кидаться на стены палатки, сотрясая ее с такой силой, словно начался ураганный ветер. В темноте я мог видеть лишь темный комок размером с меховую шапку, который подпрыгивал необыкновенно высоко. Я кинул в него туфлей, и тотчас все утихло. Зверь исчез бесследно, словно приснился мне.

До рассвета я уже не мог уснуть, и тягостные мысли наполняли меня предчувствием неотвратимой беды.

Глава 13Дебил дебилом!

Палаточный городок спал долго, просыпался медленно, и на пляже пока еще хозяйничали стайки любопытных чаек, которые оставляли на мокром песке смешные кленовые следы. Я с удовольствием искупался. Утреннее море – все равно что сонная женщина. Есть в нем какое-то необыкновенное очарование и нежность. Расчесываясь перед осколком зеркала, который подвесили на кустах прежние туристы, я с трудом подавлял в себе желание позвонить Ирине и пожелать ей доброго утра. Дзюба не был бы Дзюбой, если бы не организовал прослушивание телефонов Ирины и агентства – то есть в тех местах, где он выставил засаду. Ирина должна быть чиста от меня, убеждал я себя. Она не должна униженно объяснять в милиции, почему я ей звонил и что хотел сказать помимо сказанного.

Но что будет, если я ей не позвоню? – размышлял я, зашнуровывая туфли и стряхивая с джинсов комочки высохших водорослей. Она придет в агентство, потом начнет волноваться и в конце концов начнет искать меня. Куда она позвонит первым делом? Мне на мобильный. Я не стану отвечать. Тогда она позвонит на домашний телефон. А уже потом – в аэроклуб.

Вот-вот, именно в аэроклуб, подумал я, застегивая палатку на молнию. А что ей скажут? И вообще, какой информацией располагают начальник аэроклуба, инструкторы, руководитель полетов?

Я захотел получить ответ на этот вопрос немедленно. Поднявшись по сыпучему склону на шоссе, я побежал по нему в сторону рыбацкого поселка. Начнем с аэроклуба. Это очень важно. Ведь должны там как-то отреагировать на исчезновение самолета! А вот как именно они отреагировали – это очень важно. На продовольственном рынке, уместившемся на трех длинных столах, поставленных буквой «П», я купил стакан семечек и холодный пирожок с картошкой. Жуя на ходу, свернул на улочку, ведущую к поселковому совету. Там, если мне не изменяет память, есть почта. А на почте – телефон. Даже если Дзюбе совсем делать нечего и он надумал прослушивать разговоры аэроклуба, то получит звонок от неизвестного лица, произведенный с почтового отделения поселка. Пусть потом носится по Побережью, ищет это лицо. А кто меня тут знает?.. Я закрылся в телефонной кабинке, в которой пахло, как в зале ожидания вокзала. Ответил мне чей-то ленивый голос, который я слышал впервые. Значит, это не начальник, не руководитель полетов. Какой-то мелкий сотрудник, возможно, кто-то из инструкторов.

– Алле! – дурашливым голосом, каким, по моему мнению, должен говорить не вполне умный, не вполне законопослушный, любящий кутежи молодой деляга. – Я, пардон, не ошибся? Это тут на самолетах катают?

– Да, – раздалось в трубке после недолгой паузы.

– Короче, летать хочу. С детства ни друшлять, ни берлять не могу, все о самолетах думаю. Даже с нар на зоне падал, снилось, что с парашютом. Умасли душу, братан, покатай ядово, чтоб меня приходнуло как следует и дружбаны на земле от зависти позеленели. А то они думают, что я как жопа на два унитаза…

– К сожалению, все полеты временно приостановлены.

– Ты ж меня по живому режешь, братан! Вот так всегда! Стоит мне на какой-нибудь подвиг решиться, как – раз! – и облом. И когда же вы там снова раскочегаритесь?

– Не знаю. До особого распоряжения.

– Ну, ты меня, братан, по самому больному месту ударил. У вас там что, керосин закончился? Так я подгоню цистерну и филки отвалю сколько надо. Мне разве в крысу на святое дело?

– Нет, не в керосине дело, – нехотя ответил голос. – Тут у нас… В общем, чепэ случилось. – Он тянул слова, думая, как бы сказать мягче, чтобы не потерять навсегда хорошего клиента, явно готового сорить деньгами. – Самолет пропал.

– Пропал?! – ахнул я. – Какой-нибудь чушок угнал, что ли?

– Нет, никто не угнал… Мы еще сами толком не знаем… По-видимому, он совершил аварийную посадку. Но вот где именно – вопрос… Вы позвоните нам через недельку, может быть, к этому времени все прояснится.

– Без базара, братан! Позвоню! – ответил я, повесил трубку и выскочил из кабинки, так как там уже нечем было дышать.

Они не знают, куда пропал самолет! Они не знают, что я упал в море! Они вообще ничего не знают – как и то, жив я или нет! Замечательно! Превосходно! Ядово, как сказал мой герой, которого я только что старательно разыграл.

Я невольно улыбался, потому что все получалось здорово и даже немножко весело. Хотя и чуток страшно. Потому как идея, пришедшая мне в голову, была с душком. Если бы ее выдала Ирина, это было бы простительно. Но как я мог додуматься до такого!

Но додумался так додумался. Выгода налицо. Если осуществить эту бредовую идею, то я смогу распрямить крылья, гордо поднять голову и перестану озираться. Вот только Ирина… Ирину мне было жаль. Ей предстояло испить горькую чашу до дна и выступить в роли некоего гарантирующего символа.

В город я поехал на рейсовом автобусе. Это было утомительное и долгое дело. Сначала автобус медленно и дымно взбирался по серпантину на перевал, нагреваясь, словно метеорит, вошедший в плотные слои атмосферы. Затем так же долго спускался. Полчаса у него ушло на то, чтобы преодолеть мыс, который на скутере я обогнул за одну минуту. Я ругал себя за то, что не пошел по берегу пешком. Особенно крепкие выражения в собственный адрес я начал выдавать после того, как сидящий рядом со мной пьяный в дымину мужик начал заваливаться набок. Я придавал его разомлевшему телу вертикальное положение, но всякий раз мужик снова заваливался на меня, и с его головы мне под ноги падала замусоленная кепка. За этим занятием дорога прошла незаметно. На предпоследней остановке мужик вдруг продрал глаза, посмотрел в окно, жутко закричал, чтобы водитель подождал, и ринулся на выход. Оставшуюся часть пути до автовокзала я ехал с комфортом, удобно расположившись на широком сиденье. Когда выходил, увидел на полу кепку моего нетрезвого попутчика.