Книга Кот, который сигналил - Лилиан Джексон Браун

– Только не говорите, что вы пели, миссис Робинсон, – насмешливо произнёс Квиллер.

– А, вы вспомнили! – Селия расхохоталась. – Нет, я попела ей псалмы, и она уснула спокойным сном. Это дало мне возможность побродить по дому. Дом у них большой, с лифтом, но такое впечатление, что его никто не любит. Понимаете, что я имею в виду? А эти электропоезда в подвале! Никогда ничего подобного не видела! Как вы думаете, они разрешают школьникам на рождественских каникулах приходить и разглядывать эти поезда?

– Наверно, нет.

– В гостиной у Флорри лежал семейный альбом с фотографиями, и, когда она проснулась, я попросила его мне показать, Я помогла ей спуститься вниз на лифте, вывезла её в каменный дворик, и мы замечательно провели там время, разглядывая снимки.

– Вы узнали что-нибудь интересное?

– О, я много чего узнала! Флорри выросла в семье железнодорожников. Её отец – знаменитый машинист. Они жили в Содаст-сити, прямо рядом с путями. Флорри сказала, что железнодорожники любят жить рядом с путями. Думаю, их главным развлечением было смотреть на проходящие поезда. Они всех знали. Все им махали.

– У вас отличный слух на подробности и, очевидно, великолепная память, – заметил Квиллер.

Селия помахала у него перед носом своим блокнотиком.

– Я всё записала. Её дед, дядья и братья – все работали на железной дороге. Они были кочегарами, тормозниками, машинистами, сигнальщиками, регулировщиками, слесарями по ремонту – в общем, всем на свете.

– А Флорри не поинтересовалась, почему вы всё записываете? – спросил Квиллер с тревогой в голосе.

– Знаю, что вы думаете, шеф, но я тут же нашлась и объяснила это тем, что дважды в неделю пишу своему внуку длинные письма, поэтому и записываю всё. что его может заинтересовать.

– Неплохо придумано! Может, нам стоит внести Клейтона в платёжку?

Она, конечно, рассмеялась, а потом продолжала:

– Дайте же мне рассказать вам о свадебных фотографиях Флорри. Она вышла замуж за плотника, который безумно увлекался поездами, а он женился на ней потому, что её отец был машинистом. Так она, по крайней мере, сказала! А вот дальше уже интересно: свадебная церемония состоялась в кабине паровоза, все были одеты в рабочие комбинезоны и железнодорожные фуражки – даже невеста и священник! Цветы невесты стояли в сверкающей медной ручной масленке, а когда молодых людей объявили мужем и женой, священник дернул рукоятку свистка. Это означало, что шафер должен разжечь котёл; в кабине стало жарко, а цветы покрылись сажей. – Излагая события, Селия весело качалась взад и вперед.

– Флорри сочла это смешным?

– Нет, она не смеялась, не улыбалась. Она просто рассказывала, думая, что Клейтону это будет интересно. Свадебный приём устроили в депо. Её свекровь испекла свадебный пирог в форме состава из нескольких вагонов, проходящего поворот. Торт был бисквитный, облитый шоколадной глазурью. В качестве музыканта они пригласили гитариста, который целый вечер пел песни о крушениях поездов.

– Неудивительно, что её муж так плохо кончил, – заметил Квиллер. – Он уже и тогда был придурком.

– А теперь – грустная история. После нескольких снимков молодой пары и двух их маленьких детей в альбоме пошли чистые страницы. Я спросила, почему больше нет фотографий, и Флорри ответила: «Мой муж слишком разбогател. А я никогда не хотела быть женой богача. Я так любила то время, когда он приходил домой усталый и грязный, после того как целый день рыл подвал или крыл крышу, и мы садились за кухонный стол и пили пиво, перед тем как начать ужинать…» Разве это не грустно, шеф?

– Это действительно грустно. Она ещё говорила что-нибудь о муже?

– Ни слова, и я подумала, что задавать вопросы не стоит.

– Вы правы. Вопросы пойдут позже.

– Ну вот. Затем Тиш вернулась домой, и я стала прощаться с Флорри – она протянула руки, чтобы обнять меня. – Говоря это, Селия вдруг заморгала. – Прежде чем уйти, я обменялась несколькими словами с Тиш. Она притащила домой целую охапку библиотечных книг, и мы немного потолковали о её любимых авторах. Она сказала, что сама хочет писать. Я спросила, училась ли она в колледже, и вот что она ответила: «Мой отец считал, что в колледж идти необязательно, поскольку сразу после школы у меня была возможность заняться семейным бизнесом».

– Как она это сказала? С сожалением? Будто извиняясь? Как о свершившемся факте? С горечью?

– Думаю, скорее подавленно. Поэтому я с самым простодушным видом спросила: «А что у вашей семьи за бизнес?» Она удивилась, но я объяснила, что переехала в город пару дней назад и ничего ни о чём и ни о ком не знаю. Тогда она сказала, что их семья занимается финансами, но что она сама сейчас в отпуске.

– Я горжусь вами, Селия, – сказал Квиллер. – Для начала вы прекрасно со всем справились.

– Спасибо. Я на самом деле получала удовольствие от каждой минуты, проведённой там. Перед уходом я сказала Тиш, что сожалею об их собаке. Тиш просто не может поверить в её смерть. Это был замечательный чау-чау, И тут мне пришла в голову одна идея! Считается, что домашние животные оказывают благотворное влияние на пожилых пациентов, на их настроение, например. Поэтому я предложила принести Флорри Ригли. Он очень ласковый кот, очень чистый и тихий. Тиш согласилась, что это чудесная идея, и я собираюсь её осуществить. У вас есть по этому поводу какие-нибудь предложения, шеф?

– Да. Продолжайте работать «Приятелем пациента». Без сомнений берите с собой Ригли. Обе эти одинокие женщины нуждаются в вашем жизнерадостном присутствии, а Тиш может оказаться лучшим источником информации. Продолжайте играть роль несведущей приезжей. В то же время ознакомьтесь со всеми напечатанными на сегодняшний день фактами, касающимися скандала. У меня есть для вас пачка газетных вырезок, которую вы возьмете домой и прочитаете. Удачи! Завтра вечером я вам позвоню.

– О, как всё это захватывает! – воскликнула Селия. Она дотянулась до длинного деревянного предмета, лежавшего на журнальном столике. – Интересно, это то, что я думаю?

Она дунула в отверстие с одного конца, и раздался высокий звук паровозного свистка. Юм-Юм умчалась, Коко остался на месте, только бешено задвигал ушами.

Квиллеру лучше всего думалось, когда он сидел задрав ноги, с привычным блокнотом в левой руке и чёрным фломастером – в правой. После отъезда Селии он устроился в библиотеке именно таким образом. Юм-Юм тут же потрусила с балкона вниз. Всякий раз, лишь он усаживался, её радары указывали ей его местонахождение и давали зелёный сигнал. Она была тут как тут, готовая свернуться в клубок у него на коленях, – ну как отказать такому прелестному существу?! Впервые Квиллер увидел Юм-Юм, когда она была ещё дрожащим котёнком, с которым плохо обращались. Сейчас она превратилась в самоуверенную молодую кошечку и требовала себе за ужином отдельной тарелки, а однажды попыталась даже стащить с груди Эндрю Броуди его полицейский жетон. Квиллер прислонил блокнот к мохнатому тельцу, приютившемуся у него на коленях, и начал набрасывать список внезапно приходивших ему на ум вопросов, которые необходимо было прояснить. От вдохов и выдохов Юм-Юм блокнот то поднимался, то опускался.