Книга Употребитель - Алма Катсу

— В чем дело? — спрашивает Ланни, резко выпрямляя спину. — Что-то случилось, по вашему лицу вижу.

Люк смотрит в зеркало заднего вида:

— Спокойно. Не хотелось бы вас пугать, но впечатление такое, что за нами погоня.

Часть II

Глава 14

Бостон 1817 год

Путь на юг в торговом фургоне занял две недели. Он огибал восточную границу Великих Северных Лесов в большом отдалении от горы Катадин,[8]так что мы не видели ее снежной вершины, а затем дорога шла вдоль реки Кеннебек[9]до самого Кэмдена. Эта часть штата была почти безлюдной. Она и теперь не слишком плотно заселена, а тогда там почти не было людей. Изредка мы проезжали мимо трапперов,[10]время от времени останавливались вместе с ними на ночевку; возницам не терпелось с кем-нибудь распить бутылку виски.

Встречавшиеся нам трапперы были в основном из Французской Канады — или суровые, закаленные люди, или чудаки. Это занятие подходило тем, кто по натуре был либо отшельником, либо ярым поборником независимости. Некоторые из охотников показались мне полубезумцами. Они что-то нервно бормотали себе под нос, пока чистили и смазывали ружья, а потом принимались свежевать тушки пойманных в капканы зверей. Замерзших животных укладывали у костра, а когда тушки подтаивали, трапперы доставали особые ножи с тонкими лезвиями и начинали снимать со зверьков шкурки. Мне было тошно смотреть на то, как обнажается мокрая, красная плоть убитых животных. Не имея желания сидеть у костра с охотниками, я вместе с Титусом уходила к фургонам, а возницы с трапперами сидели у жаркого костра и пили виски.

Меня совсем не радовало изгнание, но, с другой стороны, я всегда мечтала повидать мир за пределами нашего городка. Жизнь в Сент-Эндрю была простая, но оказалось, что наш городок весьма цивилизован в сравнении с большой частью страны, где почти никто не обитал. Помимо трапперов, мы мало кого встретили по дороге до Кэмдена. Индейцы, коренные обитатели этих мест, давно ушли отсюда, но некоторые из них остались жить в поселениях европейцев или помогали трапперам. Ходили рассказы о поселенцах, которые, подражая индейцам, уходили из городов и устраивали нечто вроде индейских поселков, но таких было немного, и после первой зимы они обычно сдавались.

Путь через Великие Северные Леса обещал быть мрачным и таинственным. Пастор Гилберт предупреждал о том, что в этих краях путников подстерегают злые духи. Лесорубы клялись, что видели тут троллей и гоблинов — и этого следовало ожидать, поскольку большинство лесорубов были родом из Скандинавии, где про этих страшилищ рассказывали в сказках. Великие Северные Леса были дикими, эта часть страны словно бы сопротивлялась человеку. Проникать туда было рискованно. Там тебя могли съесть или превратить в дикаря, который на самом деле живет в каждом из нас. Большинство жителей Сент-Эндрю утверждало, что не верит во все эти россказни, но отправиться в одиночку в лес ночью мало кто решился бы.

Некоторые возницы любили пугать друг дружку, рассказывая страшные истории у костра. Это были истории про призраков, которых видели на кладбище, или про демонов, которые гнались за путниками в лесу. Я старалась по возможности избегать этих рассказов, но часто ничего не могла поделать, потому что костер был только один, а все мужчины жаждали развлечься. Судя по жутким рассказам возниц, они были либо отъявленными храбрецами, либо записными трусами, потому что, несмотря на свои байки про бродячих духов и баньши,[11]все равно были готовы водить фургоны по этим безлюдным мрачным лесам.

Большинство историй рассказывали про привидения. Я слушала их, и вдруг мне стало ясно, что у всех призраков есть нечто общее: они преследуют живых, потому что у них на земле остались незаконченные дела. То ли они были убиты, то ли сами наложили на себя руки — в любом случае призраки не желали уходить в загробный мир, потому что чувствовали, что им больше место среди живых, чем среди мертвых. Иногда желая отомстить тому, кто был повинен в его смерти, а иногда не желая покидать возлюбленного, призрак держался поблизости от тех, с кем жил в свои последние дни. И конечно, я стала думать о Софии. Если уж кто-то имел право вернуться в этот мир привидением, так это она. Разгневалась ли бы София, вернувшись и обнаружив, что та, которая более всех была повинна в ее самоубийстве, покинула город? Отправилась ли бы она следом за мной? Быть может, она прокляла меня, лежа в могиле? Быть может, из-за нее я теперь так страдала? Я слушала жуткие рассказы возниц и только укреплялась в мысли о том, что проклята за свой грех.

Поэтому я испытала необычайную радость и облегчение, когда на нашем пути все чаще начали попадаться небольшие поселения; это означало, что мы приближаемся к более населенной, южной части территории Мэн, и мне уже не так долго осталось терпеть компанию возниц. И верно: через несколько дней пути вдоль реки Кеннебек мы прибыли в Кэмден — большой город на берегу океана. Там я впервые в жизни увидела море.

Возница высадил нас с Титусом около порта, как было уговорено с моим отцом. Я взбежала на самый длинный причал и долго смотрела на зеленую морскую воду. Каким особенным был этот запах океана — соленый, грязный, грубый. Ветер был очень холодный и сильный — такой сильный, что почти невозможно было дышать. Ветер бил в лицо и развевал мои волосы. Он словно бросал мне вызов. В то же время океан был не похож ни на что из того, что я прежде видела. Из водных пространств раньше я видела только реку Аллагаш. Она была широкая, но все же ее противоположный берег был виден, были видны росшие вдоль него деревья. А когда я стояла лицом к океану, я видела только горизонт, и мне казалось, что океану нет ни конца ни края.

— Знаете, барышня, первые мореплаватели, отправившиеся в Америку, боялись, что упадут с края света, — услышала я голос Титуса.

Зеленый прибой и испугал, и заворожил меня. Я не могла оторвать глаз от океана, хотя успела промерзнуть до костей.

Учитель отвел меня в контору начальника порта. Там нас ждал старик с красным, обветренным лицом. Он указал нам, как пройти к небольшому кораблю, на котором я могла доплыть до Бостона, но предупредил, что судно тронется в путь только около полуночи, когда начнется прилив. Он предложил мне скоротать время в пабе. Там я могла поесть и попытаться уговорить хозяина позволить мне несколько часов поспать, если отыщется свободная кровать. Даже указал мне дорогу к ближайшему постоялому двору. Наверное, он пожалел меня, потому что я от впечатлений почти лишилась дара речи. «Если Кэмден такой большой город, — думала я, — то каков же Бостон?»