Книга Желание джентльмена - Кэролайн Линден

– Все очень просто: каждую ночь он должен быть в вашей постели. – Розалинда торжествующе улыбнулась, и Ханна закашлялась.

– Но я не…

– Чепуха, милочка! Хоть Маркус и доводится мне пасынком, но в первую очередь он мужчина.

Да уж, точнее не скажешь. Недаром он с таким интересом заглядывал в распахнувшийся вырез ее платья и еще предложил сделать их отношения более близкими. От одного его взгляда у Ханны сжималось сердце, а по телу бежали мурашки.

– Спасибо за совет, – пробормотала она и перевела разговор на бальные платья и другие относительно безопасные темы.

Глава 10

Ровно без двух минут девять Маркус покинул свои апартаменты и спустился по лестнице. Предстоящий бал его не радовал: эта затея не нравилась ему с той самой минуты, когда Розалинда ворвалась к нему в кабинет и потребовала, чтобы он немедленно представил герцогиню свету.

– Ты нашел себе такую чудесную, разумную жену, а обращаешься с ней как с ребенком, – негодовала Розалинда – В обществе уже поговаривают, что ты ее стыдишься.

«А если и так?» – хотел возразить герцог, но вовремя прикусил язык. И все же, может, эта вдовушка и хороша по-своему, но на великосветскую даму не тянет. Ну какая из нее леди! Маркус еще раз помянул Дэвида недобрым словом. Она обращается со слугами как с равными, разрешает ребенку бегать по саду, хотя его место в детской. Во время совместной трапезы Маркус с ужасом обнаружил, что «супруга» не слишком-то образованна и совершенно не умеет, поддерживая беседу, мило острить, как того требует статус герцогини. Конечно, Маркус презирал общественное мнение, но кому же охота прослыть дурнем? Пожалуй, все же зря он уговорил Ханну Престон остаться.

Правда, когда Маркус по настоятельной просьбе Розалинды зашел к «супруге», чтобы сообщить о бале у Трокмортонов, он отметил, что Ханна сильно изменилась в лучшую сторону. Если точнее, с ней произошли удивительные перемены, и предстоящий бал явно не пугал. Спасибо Розалинде: наверняка это она натаскала «герцогиню» по части хороших манер.

Выждав минутку, герцог подозвал Харпера:

– Где герцогиня и вдовствующая герцогиня?

И тут же, не успел Харпер и рта открыть, на верхней ступеньке показалась Розалинда.

– Вот ты где, дорогой! – Она проворно спустилась по лестнице, и Маркус нахмурился: мачеха все еще не нарядилась к балу. – У Селии жутко болит живот, и я не могу ее бросить в таком состоянии…

Лицо Маркуса приняло свирепое выражение.

– Розалинда, – натянуто произнес он. Мачеха погладила его по руке.

– Знаю-знаю: ты волнуешься за Ханну. Но можешь ты хоть раз отдохнуть от картежных игр? Ведь это ее первый бал! Ты просто обязан представить ее высшему свету.

Герцог с шумом выдохнул:

– Неужели ты хочешь, чтобы я пас ее весь вечер? Иди одевайся, ничего с Селией не случится. Я подожду здесь.

– Но, дорогой, она так несчастна! Вам, мужчинам, этого не понять…

Маркус нервно схватил перчатки: врет, как пить дать! Он очень рассчитывал на то, что Розалинда сама представит сноху обществу, и недооценил ее своднические замашки. Впредь такая ошибка не повторится. Тем временем Розалинда широко улыбнулась кому-то за его спиной.

– Ханна, вы прелестно выглядите!

Маркус неохотно обернулся. По лестнице спускалась его «герцогиня», аккуратно придерживая пышные юбки. Услышав похвалу Розалинды, она просияла.

– Спасибо, сегодня я действительно чувствую себя принцессой. – Она отпустила юбки.

Маркус не шевелился – на этот раз Ханна просто поразила его. Платье из темно-синего шелка с белой кружевной оторочкой и глубоким вырезом выгодно подчеркивало достоинства ее фигуры. Скромный пучок исчез: темные волосы были собраны в высокую прическу, и лишь несколько выпущенных локонов обрамляли грациозную шею. Она была просто прелестна.

Ханна вскинула на него глаза.

– Добрый вечер, сэр!

– Мадам.

Розалинда не сводила с герцога глаз, он просто не мог не поднести руку Ханны к губам. Ее пальцы слегка дернулись, но противиться она не стала.

– Нам пора.

Харпер подал хозяину шляпу и пальто, лакей накинул на плечи госпожи атласную накидку.

– Прощайте! Желаю хорошо повеселиться, – небрежно помахала им вслед рукой Розалинда.

Ханна замерла.

– А вы разве не поедете? – растерянно спросила она, и в ее голосе прозвучало столько отчаяния, что Маркус с трудом сдержал улыбку.

Розалинда вздохнула и подтолкнула ее к двери.

– Нет, милая. Селии нехорошо, а она еще сущее дитя и хочет, чтобы мать находилась рядом. Жаль, что я не увижу твой дебют, но рядом с тобой будет Маркус. Кто же лучше сумеет представить жену, как не ее муж?

– Но… – Ханна встревожено взглянула на герцога, и Маркус вздернул бровь. В отличие от Ханны он прекрасно понимал, что затеяла Розалинда, но отступать было поздно. Он протянул жене руку.

– Передайте от меня поклон леди Трокмортон, – прощебетала Розалинда и снова помахала рукой.

Ханна медленно, будто во сне, оперлась на руку герцога. Заметив это, Харпер отворил дверь, и они с Маркусом направились к карете.

Похоже, Розалинда не слишком переживала за Селию, подумала Ханна, а герцог был как-то уж чересчур мрачен и недоволен.

– Селия что, правда захворала? – спросила она, когда дверца кареты закрылась и они остались наедине.

– Вне всякого сомнения; по крайней мере, если ее спросить, именно это она и будет утверждать.

При этом заявлении Ханна не смогла сдержать вздох.

– Как же мне надоело, что мной постоянно манипулируют!

– Целиком разделяю ваши чувства, – холодно произнес герцог.

Ханна поджала губы.

– А может, мы отплатим ей той же монетой? Например, сбежим пораньше или вовсе никуда не поедем.

– Простите, не понял?

– Я хочу сказать, раз Розалинда нас обманула, почему бы нам не ответить ей тем же? Если вернуться домой через черный ход, никто ничего не заметит.

– За исключением слуг. Или вы их не принимаете в расчет?

Ханна беспечно махнула рукой.

– Тогда можно взобраться по дереву – оно как раз растет под моим окном. Раздеться и лечь в постель я и без слуг сумею.

– Вы хотите взобраться по дереву? – недоуменно переспросил герцог. – Чтобы попасть к себе домой?

– Почему бы и нет? – Ханна рассмеялась. – Наверняка мальчишкой вы так и делали.

– Я – нет! – Он ненадолго умолк. – А вы – неужели вы такое вытворяли в детстве?