Книга Позывной «Курсант» — 2 - Евгений Прядеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рысак кивнул в сторону Лёньки с Подкидышем, которые усердно пытались запрыгивать в квадраты и выпрыгивать из них, как им было велено. Положа руку на сердце, смотрелись оба детдомовца реально смешно. От них требуется лёгкость, а они перед каждым прыжком готовятся, будто им мировой рекорд побить надо.
— То есть все заниматься будут, а ты в стороне сидеть хочешь? — поинтересовался я у Иванова спокойным голосом.
Просто сейчас — очередной момент бунта. Орать, психовать нельзя. Надо поставить свой авторитет грамотно. Хотя, надо признать, именно этот бунт оказался крайне внезапным. От Степана я точно не ожидал ни черта подобного. Правду говорят, в тихом омуте…
— Делу учиться хочу, — упрямо набычился Иванов. — А не плясать под вашу с сержантом дудку. Прием покажи, тогда я заниматься буду. А просто так прыгать мне ни в одно место не уперлось.
— Интересная выходит штука… — я сжал кулак, примеряясь, как лучше всечь Рысаку. Показательно всечь. Тут слова будут малоэффективны.
Ситуацию спас, как ни странно, Корчагин. Он подошел к Иванову, а затем сходу, без предупреждения, отвесил ему жесткую оплеуху.
— Ещё раз вякнешь, ноги переломаю, — таким же спокойным тоном пообещал Матвей Рысаку. — У нас тут команда нарисовалась. Ясно? Так что язык в жопу засунь и вместе с товарищами работай.
— Ой, млять… — Степан почесал затылок. — Уже и шуткануть нельзя… Ну… Давай, Реутов, что там? Как Бернес, говоришь…
Он оглянулся на Марка, а потом, приготовившись, встал в нужное положение.
Глава 14
Появляется новое действующее лицо…
— Ну, что, Реутов… Неплохо. Неплохо, едрит твою налево. Не ожидал, если честно. Удивил ты меня, в рот те ноги.
Эту все сказал мне довольный Шипко, когда мы шли на завтрак. Кстати, шли почему-то позже обычного времени. Видимо, на этот раз сначала решили накормить получекистов. Они — нежные, ранимые, наверное. Им нужнее.
— Жрать охота… Сильно… — гундел Подкидыш, как обычно, недовольный всем вокруг. — Мы, между прочим, тут все утро пашем. Семь потов сошло. Еле ноги волочу.
— Не слышу, Разин?! Возмущение какое-то? Есть вопросы?! — тут же отреагировал Панасыч.
— Нету вопросов… — Подкидыш насупился и отвернулся в сторону, чуть не сбив при этом Корчагина, который шел впереди. — С Вами, товарищ сержант государственной безопасности после вопросов можно и на голодняка остаться…
— Верно говоришь, Разин. Молодец, умнеешь на глазах, — Шипко усмехнулся, а потом снова переключился на меня.
Мы шли в главный корпус уже привычным строем, друг за другом. Сержант госбезопасности топал как раз на одном уровне со мной.
— Ну, и как, Реутов, не передумал? Сложности, может, какие-то возникли? Продолжишь заниматься с товарищами?
— Никак нет, не передумал. Готов продолжать, — отчитался я, попутно для себя отметив, что уточняющих вопросов от Шипко не последовало.
Значит, как и предполагал, он за нами наблюдал, без контроля не решился оставить. Или хотел оценить, насколько серьезно я отнесусь к порученному делу. Причем наблюдал Панасыч так, что мы его даже не заметили. Я специально периодически оглядывался по сторонам, дабы проверить, не притаился ли где-нибудь в кустах наш воспитатель.
— Товарищ сержант государственной безопасности, скажите, а нас скоро переведут в главный корпус? Переведут же?
Я задал вопрос не просто так, конечно. Хотелось понимания, через какой промежуток времени закончится спокойная жизнь. Барак, который изначально был воспринят мной с негативом, сейчас, наоборот, казался весьма приятным местом. Никого лишнего, только свои. А после «переезда» соседями станут всякие личности, наподобие Цыганкова. Уверен, среди получекистов еще найдутся мудаки. Мы ведь для них — шпана уличная, ворьё и гопники, которые попали в эту школу по случайному стечению обстоятельств. В принципе, если бы решить вопрос с душем, я совсем не против остаться в бараке.
— Скоро… — расстроил меня Шипко. — Очень скоро, Реутов. Могу признать, ваша притирка к друг другу и погружение в учебный процесс идут лучше, чем ожидалось. Кстати… Черти!
Панасыч через плечо оглянулся на остальных. Мы с ним шли в голове колоны.
— Радостная для вас новость, — сообщил воспитатель детдомовцам. — Завтра у нас — помывочный день. Банька. Натретесь до скрипа и блеска. А то от некоторых уже слегка попахивает. Отлынивает кое-кто от уличных обливаний водой. А дело это, между прочим не только нужное, но и полезное.
— Ого! — Подкидыш засмеялся. — Вот это действительно отличная новость. Эх… Попаримся… Сто лет не был в бане…
Пацаны радостно принялись обсуждать предстоящее мероприятие. Я один промолчал. У меня баня теперь, благодаря Клячину, ассоциировалась не с самыми приятными воспоминаниями. А еще вдруг именно в этот момент вспомнились две ситуации, которые возникли утром. С Лёнькой и с Ивановым. Почему именно сейчас? Понятия не имею.
Вопрос насчет крысы оставался открытым. Так ведь я и не узнал, кто напел чекистам про Зайцева. Кто сунул нож в мою постель? Ни хрена не узнал. А надо бы. Если человек один раз пытался насрать, несомненно гадили конкретно мне, то и второй будет, и третий. Нет никаких гарантий, что при следующей попытке он снова облажается. Конечно, история с Зайцевым изначально была глупая. Проверяется все легко, но тем не менее, некоторые напряги имели место. Если, к примеру, я бы провёл время не в обществе Бекетова? Короче, смысл в том, что расслабляться нельзя. А я этот момент почему-то похерил. Очень зря…
В общем, за завтраком мысль о поиске стукача начала в моей голове укореняться. Я пытался проанализировать пацанов, сидевших рядом, чтоб понять, кто из них мог быть той самой крысой.
Во время сегодняшних занятий на дыбы встали только Старшой и Рысак. Первый — ожидаемо. Он ведь понимает прекрасно, если бы не я, быть Лёньке лидером. Второй — неожиданно. Иванов с первого дня нашего пребывания в школе был самым тихим, самым незаметным. И вдруг — попытка бунта. Если у Старшого реально есть основания, Степан — непонятно, чем руководствовался. Подкидыш, Бернес и
