Книга Защитник - Белла Мэттьюз

на него, с ним больше нет двух женщин из клуба. Теперь две холостячки заискивают перед ним. Какое несчастье.

— Эй, мужик-шлюха, — кричу я, и все взгляды в автобусе обращаются в мою сторону.

Истон смеется и заправляет мои волосы за ухо, затем, оставив там руку, шепчет:

— Итак… может быть, не нужно говорить все, что приходит тебе в голову.

— Мне все равно, — ворчу я, а затем снова смотрю на Каллена. — Кто-нибудь знает, где Мэддокс?

— Расслабься, именинница. Сумасшедший ждет от меня сообщения. Он встретит нас, где бы мы ни остановились, — объявляет Каллен, прежде чем снова уткнуться лицом в большие сиськи хорошенькой рыжей девушки.

Я имею в виду, они реально огромные.

— Ты видишь их, да? — спрашиваю Истона.

— Вижу что?

— Ее грудь. Я бы умерла за грудь такого размера, — ворчу я и смотрю на свою. — Может быть, мне стоит сделать пластику груди?

— Не смей, черт возьми, — рявкает Ис.

Я оборачиваюсь и наслаждаюсь ощущением другой руки Истона, скользнувшей к моей заднице.

— Во-первых, почему ты думаешь, что у тебя будет право голоса в том, что я буду делать со своим телом? И во-вторых…

Он слегка двигает рукой, прижимая свою щеку к моей. Он схватил своей большой ладонью мою задницу, которая, кстати, значительно лучше, чем мои сиськи. У меня отличная задница.

— Подожди… о чем я говорила?

Улыбка Истона смягчается.

— Ты обещала мне, что никогда не изменишь свое тело, потому что оно чертовски идеально именно таким, какое есть, — я практически ощущаю вкус виски в его дыхании, когда он наклоняется ближе, и хватка, которую держит на моей шее, сжимается, вызывая неконтролируемые мурашки, распространяющиеся по всей коже. — Ты чертовски совершенна, принцесса.

Я открываю рот для язвительного ответа, но сказать нечего. Никто никогда не называл меня совершенной. Вместо этого я соглашаюсь:

— Твоя рука на моей заднице, мальчик-хоккеист.

— Так и есть, — соглашается он. — Хочешь, чтобы я ее передвинул?

Автобус останавливается перед великолепным казино с красивым световым фонтаном, и все, кроме нас, начинают расходиться.

Мы с Истоном не двигаемся.

Брин и Кензи останавливаются перед нами и смотрят, как будто мы животные в зоопарке.

— Ребята, вы идете?

Истон качает головой.

— Все будет в порядке, если мы позже присоединимся?

Кензи пожимает плечами, и Бринли смотрит на свой телефон, затем снова на меня.

— Да, все хорошо. Ее приложение-трекер включено. Напиши, если тебе что-нибудь понадобится.

Как только они выходят из автобуса, я встаю и потягиваюсь, затем протягиваю руку к Истону.

— Пойдем со мной смотреть на огоньки. Мне нравится этот вид.

Он берет меня за руку и ведет к мосту.

— Что это было насчет приложения для отслеживания?

— У всех нас на телефонах есть приложения-трекеры, поэтому мы можем найти друг друга. Они пригодились на вечеринках во время учебы в колледже.

Ис достает мой телефон из кармана, подносит его к лицу, чтобы разблокировать, затем что-то делает с ним, а затем делает что-то со своим, прежде чем вернуть мой.

А я просто стою там, слегка растерянная, и позволяю ему это.

— Какого черта ты только что сделал, Истон Хейс?

— Я добавил себя в ваше приложение и загрузил его на свой телефон, — говорит он, как будто это самая нормальная вещь в мире.

— Почему ты так поступил? — спрашиваю, хотя мне даже нравится тот факт, что он это сделал.

Не упуская ни секунды, он берет мое лицо в свои руки и приближает свои губы к моим.

Так близко, но не соприкасаясь.

— Чтобы я всегда мог знать, что ты в безопасности.

В том, что делаю дальше, я могла бы винить алкоголь или энергию Лас-Вегаса, бурлящую между нами. Но и то, и другое было бы ложью. На самом деле я просто хочу это сделать.

Я приподнимаюсь на цыпочках, сокращая расстояние, и прижимаюсь губами к его, и…

О. Мой. Бог.

Они идеальны. Большие, мягкие и невероятно вкусные.

Электричество между нами искрится, воспламеняется и освещает каждое нервное окончание, как световое шоу в Лас-Вегасе.

Истон берет на себя управление, наклоняет мою голову и углубляет поцелуй, и мне кажется, что время и пространство перестают существовать.

Я провожу рукой по его волосам, прижимаясь к нему, желая почувствовать его больше, каждый дюйм тела. Его эрекция прижимается ко мне, и я стону.

Он облизывает мой рот и, клянусь Богом, рычит, прислоняя меня спиной к перилам. Рычит. Как будто его реакция инстинктивная. Первобытная.

— Истон, — шепчу ему в губы, вытаскивая себя из этого наполненного похотью тумана. — Что… Что мы делаем?

Ис делает шаг назад и смотрит на меня напряженно минуту, затем снова хватает мое лицо и прижимается своими губами к моим.

— То, что я всегда хотел сделать.

Для меня этого достаточно.

Я обнимаю его широкие плечи и прижимаюсь к нему, как будто боюсь, что, если отпущу его, эта мечта закончится, и реальность обрушится на нас, как вода в этом фонтане.

— Я чертовски устал вести себя так, будто просто твой друг, принцесса, — он захватывает мои губы в отчаянном поцелуе. — Надоело вести себя так, будто ты не моя девочка, — одна сильная рука скользит по центру моей спины и прижимает нас еще ближе друг к другу. — Как будто я не хочу тебя. Как будто я не всегда, черт возьми, хотел тебя.

Олицетворение сексуальности в виде этого хоккеиста.

Я почти уверена, что только что намочила трусики.

— Истон… — мои руки хватаются за его рубашку, не оставляя между нами никакого пространства.

— Скажи мне, что ты тоже это чувствуешь. Скажи, что это взаимно, и что я не просто выставил себя дураком.

Я провожу зубами по нижней губе и пытаюсь заставить слова вылететь изо рта, но ничего не получается. Я стою перед фонтаном в Вегасе с этим прекрасным мужчиной, потрясенная до глубины души.

— Истон… Я…

Слова ускользают от меня, поэтому вместо этого дергаю его за рубашку и притягиваю его лицо к своему.

Он прижимается губами к моему лбу, а я провожу руками по его шее к лицу и задерживаю их там.

— Ты разобьешь мне сердце, принцесса?

— Боже, Истон. Ты правда не знаешь? — закрываю глаза и решаю, что пути назад уже нет. — Это ты. Это всегда был ты, и это всегда будешь ты. Я любила тебя… Боже, я любила тебя столько, сколько себя помню. Я хочу быть старой и седой, и сидеть на нашем крыльце однажды, через миллион лет, в окружении всех наших внуков, которые любят кататься на коньках.

Он глубоко вздыхает и улыбается мне в кожу.