Книга Лувр - Екатерина Александровна Останина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако дело на этом не закончилось. Вскоре одновременно поступили заключения от директора флорентийского Музея изобразительных искусств, одного из авторитетнейших специалистов по Леонардо да Винчи Джованни Погги и от главного эксперта Лувра Жордане, и они были просто невероятными. Да, картина, отобранная полицейскими у Перуджиа, на самом деле находилась в Лувре в день кражи; доказательств было достаточно – штамп и следы музейных крючков. И все же специалисты утверждали: Перуджиа похитил не подлинник великого Леонардо, а великолепно исполненную подделку! Значит, настоящая картина была украдена гораздо раньше. А как же музейные эксперты, которые каждую неделю производят освидетельствование полотен? Ни один из них этого не заметил!
Сначала Дорне испытал подобие шока, а затем дал себе слово: он не успокоится, он просто не имеет права уважать себя, если не распутает до конца эту дикую историю.
После долгих размышлений детектив решил, что следует внимательнее присмотреться к неуживчивой компании монпарнасских художников – Пикассо, Жакобу и Модильяни. Чутьем сыщик чувствовал: эти авангардисты, «шуты гороховые», как называл он их про себя, должны ненавидеть старых мастеров. Тем более что Пикассо как-то сам признался: они «всегда будут совать палки в муравейник классицизма».
Дорне первым делом прошелся по Монпарнасу. Вереница картин тянулась, занимая несколько улиц. Здесь были и копии знаменитых старинных полотен. На мгновение детектив подумал: а вдруг здесь находится подлинная «Джоконда»? Это была бы шутка вполне в духе завсегдатаев Монпарнаса. Неожиданно его взгляд привлекла копия «Святой Анны» Леонардо да Винчи. Рядом с картиной стоял мрачный лохматый парень. Сыщик поинтересовался, не его ли это работа, но лохматый только удрученно вздохнул: нет, он всего лишь продавец, а до такого ему очень далеко. Дорне щедро заплатил за картину, после чего отнес ее на экспертизу. Эксперты сделали вывод, что эта копия настолько блестяще исполнена, что даже опытный специалист не сможет отличить ее от подлинника. При этом у Дорне мелькнула мысль: а может, там, в Лувре, все – подделки?
Сыщик занялся поисками автора копии. Это оказалось непросто, поскольку никто из завсегдатаев Монпарнаса практически не видел этого художника. Знали только, что он молодой и сутулый, принес картину на продажу лишь потому, что крайне нуждался в деньгах. В это же время служитель зала Эванс наконец вспомнил, что видел какого-то сутулого молодого человека, который одно время целыми днями стоял со своим этюдником перед «Джокондой». Когда художник закатал рукава рубашки, служитель увидел четкие рубцы. Тогда еще он подумал: наверно, вены себе резал.
В полицию начали вызывать всех художников Монпарнаса с единственной целью осмотреть их запястья, однако ни у одного ничего похожего не обнаружилось. Казалось, было, от чего прийти в отчаяние, но Дорне чувствовал – он на правильном пути.
Весной 1914 года детектив пошел на карнавал, который каждый год устраивали художники Монпарнаса. Несмотря на отвращение к этому весьма разнузданному мероприятию, Дорне зашел в один из небольших ресторанов, где увидел человека, загримированного под Микеланджело. Неожиданно для самого себя сыщик спросил у «Микеланджело»: «А где я могу увидеть маэстро Леонардо да Винчи?» «Там», – махнул «Микеланджело» в сторону душного зала. Вскоре Дорне удалось разглядеть своего старого знакомого, Пикассо, облаченного в костюм гренадера, беседующего с молодым человеком, белокурые волосы которого и длинная вьющаяся борода придавали лицу нечто неуловимо женственное. Детектив старался разглядеть запястья «Леонардо», но сделать это ему мешали длинные рукава красного расшитого камзола незнакомца.
«Кто это?» – шепотом спросил Дорне у Модильяни, который к этому времени так накачался гашишем, что едва ворочал языком. «Один псих, – ответил Модильяни, – считает, что он – перевоплощение Леонардо да Винчи». Вдруг «Леонардо» протянул вперед руку, и на его запястье стал виден отчетливый шрам. Поднявшийся внезапно переполох и драка помешали детективу проследить, куда исчез таинственный «Леонардо».
Далее сколько сыщик ни пытался разыскать незнакомца, все его попытки заканчивались неудачей. Он так надеялся на Модильяни, но художник заявил, что был пьян и ничего не помнит, а о том, кто этот «Леонардо», не имеет ни малейшего понятия. Тогда Дорне решил сам прибегнуть к маскарадному трюку. Он загримировал женщину под Мону Лизу, сделав из нее точную копию модели Леонардо, и заставил прогуливаться по Монпарнасу. И вот однажды перед этой женщиной остановился высокий человек и, прижав к лицу руки, изуродованные шрамами, заговорил: «О, мадонна, ведь я уже успел вас оплакать. Но вы явились с того света и, значит, сжалились надо мной?»
Не прошло и часа, как Дорне стоял у двери квартиры, где проживал незнакомец. Он слышал только возбужденный голос мужчины, который нес всякий бред: он разговаривал с картиной, грозился отнести ее на помойку, крысам на съедение, просил одарить его ласками… Не в силах дальше слушать, Дорне отворил незапертую дверь и увидел у стены подобие алтаря с зажженными свечами. На алтаре возвышалась похищенная «Джоконда». В свете свечей ее лицо выглядело совершенно живым, улыбка – почти издевательской. В ней было нечто дьявольское. Дорне внутренне содрогнулся и хрипло произнес: «Вы арестованы!»
Так был пойман похититель шедевра Жорж Буле. Он действительно был невменяем, считал, что перевоплотился в живописца эпохи Возрождения. Да, он взял картину, а на ее место поместил копию, но как этот факт можно считать кражей, если он всего лишь вернул свою собственность? Буле отправили в дом для умалишенных, где он продолжал бесконечно рисовать Мону Лизу, без которой, как он говорил, его жизнь не имеет смысла. Во время работы над очередной «Джокондой» Буле скончался от сердечного приступа: ему почудилось, что глаза прекрасной флорентийки смотрят на него с уничтожающим пренебрежением. С тех пор работники Лувра берегут бесценную «Джоконду» как зеницу ока. Когда в 1962 году шедевр Леонардо возили в США, то знаменитую картину сопровождал целый штат полиции и музейных работников. Когда-то Франциск I приобрел «Мону Лизу» за 1200 ливров. Сейчас ее цена – 50 млрд. старых франков.
В Лувре есть еще две картины Леонардо – «Анна, Мария и Христос» и «Иоанн Креститель». Эти работы относятся к последнему периоду творчества великого художника, когда его более интересовали изыскания в области науки.
Рафаэль. Прекрасная садовница
«Прекрасная садовница» Рафаэля по-другому называется «Мадонна с Иоанном и Христом». Три фигуры на полотне стремятся друг к другу на фоне пейзажа с тонкими деревцами, голубыми горами и небольшим городом. Красноватое платье Марии и синий плащ, наброшенный на плечи, оттеняет нежный овал ее юного лица. Она заботливо и с любовью смотрит на детей, доверчиво устроившихся у ее
