Книга Барышня с подвохом или выжить любой ценой - Ксения Ос

он валяется в кустах и стонет тихонько. Что думаешь стоить бросить его? А если помрёт? Он же вонять будет! А заниматься то где тогда?

Надежда Константиновна чуть не подавилась от такого явного откровения.

— Да, уж, состраданием от тебя и не пахнет, — хмыкнула она насмешливо. Ладно, идем, глянем, что там за мужик у нас нарисовался.

Все так же неторопливо девушка натянула цветные валенки с узором и, накинув недорогое, собственноручно зачарованное пальто — разлетайку направилась к выходу.

Митька рванул следом и, быстро обогнав девушку, припустил к пустырю, но через несколько шагов остановился, раздраженно подгоняя Надежду.

Все еще обуреваемая неприятными мыслями, девушка нахмурилась.

— Успокойся! Видишь же, иду я, иду! — фыркнула она недовольно, — посмотрим сейчас, кого это на наш тренировочный пустырь занесло, — рявкнула недовольно.

29. Интерлюдия. Чужие планы

Тверская область, усадьба Васильчиковых

Крупный, когда-то бывший красавцем, а теперь, в силу возраста и вредных привычек располневший, с обвисшими щеками на дряблом лице и расплывшимся подбородком мужчина, с небольшой проседью на висках и высокомерным видом удобно сидел в резном кресле и с удовольствием курил. Чувствовал себя этот человек более чем вольготно. Не утруждаясь использованием хрустальной пепельницы, он небрежно стряхивал пепел с вкусно пахнущей сигары прямо в светлый ворс ковра с хитрым, замысловатым узором и довольно неприятно улыбался.

— Ну, что Николка, облажался ты опять? Так за два года и не нашел девчонку? — зло фыркнул Глава Клана на стоящего напротив него мужчину в фиолетовых кюлотах, белой, покрытой пеной кружев рубашке без жилета и розовых чулках на длинных немного худых, но ровных ногах.

Никола Андреевич, а это был именно он, виновато и чуть заискивающе улыбнулся, кинул взгляд на стоящее рядом кресло, но присесть так и не решился.

— Василий Агафович, вы же знаете, что я искал, ночей не спал, все по Империи рыскал, а без толку. Все силы и ресурсы на поиски бросил, но эта чертова девка, словно сквозь землю провалилась. Как увез ее докторишка тот в интернат для безродных и убогих, так и пропали оба. Помог ей видно подлец этот, да сам сбежал. Никто ни его, ни Надьки и не видел с тех пор больше. Как сквозь землю провалились ироды.

Воронцовский нахмурился недовольно и, ткнув почти погасшей сигарой в первый, попавшийся под руку бокал, злобно посмотрел на собеседника.

— Ресурсы говоришь. Сквозь землю провалились? — рыкнул он громогласно, — идиот! Ты не просто упустил девку! Ты скотина, практически угробил нашу единственную надежду прибрать к рукам наследство Иворовых. Как? Скажи мне, как девка в инвалидной коляске смогла сбежать и стать незаметной? Почему ты вообще допустил, чтобы она в интернат поехала? Да ты вообще должен был пылинки с дуры малолетней сдувать, врать, горы золотые обещать, замуж ее выдать на худой конец, только бы она защиту родовую вскрыть согласилась, да до кристаллов нас провела. А ты? Что ты сделал, подлец?

Николай Андреевич, знающий, что ошибок глава клана не прощает и наказывает провинившихся всегда жестоко, сжимался от каждого обвинения все больше и больше.

— Но она же это… пустышка же… все равно толку нет, не принял бы ее источник, — икнул он от страха, не поднимая глаз, — а у нас еще Лилька их есть. Мы же специально из пансионата ее забрали — ждем, чтобы магия проснулась.

Последние слова под тяжелым взглядом Главы, Никола Андреевич прошептал уже совсем тихо, а Василий Агафович зашипел раздраженно, отхлебнул прямо из бутылки стоящей на столике, хрюкнул неожиданно громко, икнул, когда назойливые пузырьки от шампанского попали в нос, и закатил глаза к резному, но давно требующему ремонта потолку.

— Идиот! Как есть идиот! — выдохнул он обреченно, хватаясь за виски и растирая их резкими рваными движениями, — ты головой что, совсем думать не умеешь? Лилька! Да какая она наследница, если в ней крови Иворовых и ложки не наберется? Все же знают, что наложницу Константин на горячем, в интимной связи с каким-то дальним родственником поймал, и потому выкинул дуру с позором, а ребенка из жалости оставил, хотя и не дал свою фамилию. Понимаешь, просто пожалел вот в Роду и оставил. Какая она к чертям наследница? Какая у нее магия может быть? Ложки как мамаша в воздух подкидывать?

Николай, придавленный словами главы все сильнее, всхлипнул и даже попытался стать еще более незаметным. Впрочем, учитывая яркий, попугайский наряд, последнее получалось совсем плохо.

— Но ведь и у Надьки магический дар не проснулся, — выдавил он несчастным, писклявым голосом, — понятно же, что и она бесполезной стала, вот я и решил, что незачем тогда кормить девку.

Жалости Никола Андреевич не добился, а вот разозлил, кажется еще больше. Глава клана посмотрел на подчинённого тяжелым, темным взглядом и скривился брезгливо.

— Придурок, ты как родовые книги в гимназии изучал? Да и открывал ли ты их вообще? У Иворовых, да будет тебе известно, есть одна отличительная черта — магия всегда поздно просыпается, иногда она и в двадцать лет проявиться может, — рыкнул он, резко вставая и злобно поддавая ногой ничем не повинное украшенное изящной резьбой кресло.

Кресло отлетело чуть в сторону, ответило сухим треском сломавшейся тонкой завитушки и глухим грохотом, поскольку завалилось набок, минуя испорченный ковер, но никто этого даже не заметил.

— Нет, идиот, ну как есть же идиот! Как я мог связаться и доверить важное дело такому ничтожеству как ты? — продолжал разоряться между тем Глава клана.

Отпихнув стоявшего на его пути Николая Андреевича, он снова подошел к столу и нервно отхлебнул все из той же бутылки с шампанским. Напиток, встряхнутый резким движением, обдал Василия Агафоновича обильной пеной, отчего тот закашлялся, задыхаясь и хрюкая. Прокашлявшись, мужчина зашипел, ощерился злобно и с ненавистью швырнул бутылку в противоположную стену.

Дорогая, чуть искривленная в месте горлышка бутылка, глухо стукнулась, брызнула драгоценными всполохами и золотистыми каплями напитка, но не разбилась, а покрутилась, да так осталась лежать под стеной.

Проследивший за ее полетом Василий Агафович вздохнул и нахмурился, но той бешеной неуправляемой злости уже не ощущал, хотя и не остыл до конца.

— Ну чего молчишь, подлец? Или совсем язык проглотил? Из Клана вылететь хочешь, да по миру пойти? Смотри, я тебе это быстро устрою, если после наказания выживешь! — рыкнул он и, не дождавшись ответа, тяжело переваливаясь на отекших после недавней травмы ногах, прошел к неплотно закрытому окну, ведущему во вполне ухоженный сад.

На сжавшегося в страхе от надвигающихся перспектив Николая Андреевича даже смотреть было неприятно, но Глава только усмехнулся