Книга Синдром звездочета - Елена Ивановна Логунова

через десять минут. Тут рядом, даже машину брать не придется, я знаю, как пройти дворами.

Мы снова пролетели мимо Леонида Игнатьевича, не обратив внимания на его призывы остановиться и попытку босоногой Татьяны Викторовны растопыриться на нашем пути а-ля противотанковый еж. Потом посудачим с дедушкой и бабушкой, которым не хватает общения!

Ирка, оказывается, успела неплохо освоиться на Петроградке и шла дворами уверенно и быстро — у меня было полное ощущение, что меня тащит из одной подворотни в другую мощный мотоцикл или разогнавшийся бык.

Эта вариация «Похищения Европы» продолжалась восемь с половиной минут. По истечении их запыхавшаяся подруга встала как вкопанная на пороге очередной кофейни, оглядывая сложной конфигурации тесный зальчик с укромными закутками, а я повисла на ее руке, преодолевая возникшее головокружение.

Как, интересно, настоящая Европа прокатилась на спине быка — без расстройства вестибулярного аппарата или ее тоже подташнивало?

— Который наш, как думаешь? — Ирка встряхнула меня, как коврик, и поставила перед собой, чтобы я видела помещение.

Я сфокусировала зрение, осмотрелась и поняла, что ее смутило. В разных углах кофейни за столиками сидели поодиночке четыре мужика. Два с кофе и ноутбуками, третий с полным подносом, четвертый с бутылочкой воды. С колбами и ретортами никого не было, иначе мы бы не затруднились распознать среди посетителей нужного нам химика.

Я еще раз осмотрела мужчин. Парни с ноутбуками явно никого не ждали, они не отводили глаз от экранов. А дядя с подносом наверняка только что получил свой заказ — его миска с супом курилась паром, как пробуждающийся вулкан, значит, он пришел совсем недавно.

— Наш тот, что с аш два о, — решила я и направилась к столику скромного водохлеба.

— Наконец-то, — глянув на нас исподлобья, когда мы подошли и представились, буркнул он и поднялся.

Я думала — из вежливости, но ошиблась.

— Сейчас вернусь, — буркнул невежда и скрылся за неприметной дверью с табличкой «WC».

— Ну не дипломат, — поймав недоумевающий взгляд подруги, пожала я плечами. — Химик же. Причем какой-то альтернативный.

— Ага, угрюмый подпольщик, — ехидно пробормотала Ирка и выдвинула стул сначала для меня, а потом для себя.

Мы сели за столик с одиноко торчащей посреди него бутылочкой воды.

— Схожу за кофе. — Подруга снова поднялась, встала в небольшую очередь у стойки и вскоре вернулась с круглым подносиком, а на нем — две чашки и пара пирожных. — Скрасим себе время ожидания.

— Думаешь, химик решил отомстить нам за опоздание и заставит ждать своего возвращения из клозета?

— С него станется. — Подруга ковырнула пирожное. — Вкусно. Ешь давай! Сдается мне, этот химик способен испортить нам аппетит.

— Конечно, такая тема — анализ образцов с места гибели двух людей…

— Не только поэтому. Он сам какой-то странный. Ты заметила, что у него на голове?

— Обычная черная вязаная шапочка. Не самый элегантный головной убор, зато практичный, хоть и не по сезону уже, конечно…

— И вовсе она не обычная! — возразила подруга. — А с какой-то металлической окантовкой. Блестящей, как вот эта ложечка! — Она тщательно облизала и продемонстрировала мне упомянутый предмет.

Я оглянулась на уборную — дверь еще не открылась — и, наклонившись к подруге, прошептала:

— Я, кажется, знаю, что это. Под вязаной шапочкой другая — из фольги!

— Из чего?! — Ирка неподдельно удивилась. — Зачем из фольги? Для лучшего сохранения тепла, как в термосумке?

— Для сохранения мозгов. — Я хихикнула. — По мнению сторонников теории заговора, шапочка из фольги способна защищать мозг и сознание от вредных излучений и влияний.

— Это кто ж такое придумал?

— Не поверишь — уважаемый человек, известный биолог Джулиан Хаксли. Первый глава ЮНЕСКО, автор термина «трансгуманизм» и старший брат Олдоса Хаксли, сочинителя антиутопии «О дивный новый мир».

— С ума сойти!

— Не хочешь сойти с ума — носи шапочку из фольги! — Я смешливо фыркнула, но тут же сделала серьезное лицо. Дверь уборной приоткрылась и оттуда, окинув настороженным взглядом помещение, вышел наш химик.

— Буду краток, — нырнув на свое место за столиком, произнес он приглушенным голосом и самым заговорщицким тоном. — Результаты настораживают. Не стану спрашивать, откуда образцы, но дело явно нечисто.

Я досадливо поморщилась, подумав, что напрасно мы связались с конспирологом, но уже поздно было что-то менять.

— Образец номер один. — Химик выложил на стол пакетик со знакомым окурком. — Содержит Pen a 1.

— Что-что, простите, содержит? — встревожилась Ирка.

— Тропомиозин. Вещество, которое отвечает за перекрестную реактивность у представителей семейства моллюсков, особенно у ракообразных.

— А креветки — это же ракообразные? — Я начала понимать.

— Креветки, крабы, омары… Вот тут, — желтоватым, но чистым ногтем спец постучал по пакетику, — присутствуют природные высокоочищенные и рекомбинантные молекулы аллергена.

— Да откуда там молекулы креветок?! — возмутилась Ирка.

— Тише! — шикнул на нее химик и снова быстро огляделся. — И не бывает молекул креветок…

— А высокоочищенные и рекомбинантные молекулы аллергена бывают! — теперь уже я его перебила. — Но не в природе, правильно понимаю? Кто-то же сделал его высокоочищенным…

— Точно! — Химик наставил на меня палец пистолетиком. — Тропомиозин креветок — рекомбинантный компонент, использующийся для аллергокомпонентной диагностики, в основе которой лежит выявление сенсибилизации к аллергенам на молекулярном уровне…

— Где использующийся? — влезла Ирка.

— В лабораториях, где делают соответствующие анализы.

— А как его могли туда засунуть? — Я тоже постучала по многострадальному окурку.

— Ну, лично я просто взял бы шприц и ввел небольшое количество лиофилизированной бактериальной закваски в табачную массу со стороны, противоположной фильтру. Технически ничего сложного. — Спец явно решил, что по поводу первого образца все уже сказано и сдвинул пакетик с окурком в сторону, выложив на его место второй — с раздавленной пластмассовой коробочкой для таблеток. — А что касается образца номер два, то тут смешались два препарата противоположного действия: один для повышения артериального давления, другой — для понижения. Странно, что кто-то одновременно пользуется и тем, и другим.

— Пользовался, — машинально поправила я.

— Он умер? — быстро уточнил химик. — Я так и думал.

Он встал, сунул в карман свою бутылочку с водой, наклонившись над столом и нами, и прошептал:

— Оплату жду на карту, она привязана к телефону. Удачи, будьте очень осторожны! — и удалился прежде, чем мы с Иркой успели его остановить и вообще отмереть.

— Да-а-а… — протянула подруга, когда дверь кофейни за нашим экспертом закрылась, а сам он бесследно растворился в струях вновь полившего дождя. — Общение с конспирологом — это не для слабонервных… Слушай, а шапочка из фольги реально от чего-то защищает?

— Вопрос спорный. — Я тоже ожила, взяла ложечку и потянулась доесть свое пирожное. Отметила, кстати, что моя рука слегка подрагивает. Проклятая конспирология, никаких нервов на нее не хватит! — Некоторые