Книга Основы человечности для чайников - Екатерина Владимировна Шашкова

(вообще не бывала), но картинки в интернете посмотрела. И то, что обнаружилось в помещении, очень на эти картинки походило: и эскизы на стенах, и зеркало, и лампа, и кресло, чем-то напоминающее те, что в стоматологии стоят, и всякие баночки-бутылочки на полках. И еще одна дверь в противоположной стене.

– Нормальный вход потом там будет, – кивнул на дверь Федор, – чтобы прямо с улицы можно было войти, а не через коридоры пробираться. Но это попозже, когда вывеску сделаем и всякие мелочи добьем. А пока работаем только для своих и иногда распугиваем внешним видом гламурных девочек. Ты раздевайся, а то здесь жарко. Вешайся в шкаф, я пока приготовлю все. И даже не буду спрашивать, сколько тебе лет, потому что не хочу этого знать. А Тимку убью, когда увижу.

– Он не виноват. Я его… почти шантажировала.

– Кажется, об этом я тоже знать не хочу, – хохотнул Федор, стягивая куртку. Под ней оказалась майка на узких лямках, и Ксюха убедилась в правильности своей догадки – татуировки на руке и шее были единым целым. Правда, что конкретно они изображали, понять было невозможно: хаотично переплетающиеся линии никак не складывались в цельную картину, оставаясь чем-то красивым, но слишком сюрреалистичным для того, чтобы разобраться с одного взгляда. – А Динка чего на тебя взъелась?

– Приняла за одну из фанаток Тимура. Он же у нас школьная звезда, половина моих одноклассниц по нему прется.

– Я все еще не хочу знать, в каком ты классе! Просто пообещай, что завтра сюда не ворвутся твои разгневанные родители!

– Расслабьтесь, у меня их нет, – отмахнулась Ксюха и, заметив, как напрягся Федор, торопливо добавила: – Все нормально, можно не сочувствовать. Они живы, просто им на меня наплевать.

Расслабляться Федор не торопился. Скорее, он был в полушаге от того, чтобы проворчать: «Так не бывает», и тогда пришлось бы объяснять на примерах, что бывает еще и не так. Вдаваться в подробности не хотелось, поэтому Ксюха поспешила перевести тему:

– А Диану вы откуда знаете?

Вопрос получился глупым. Ну серьезно, если он знает Тимура, то и с его бывшей невестой должен был видеться. Или хотя бы знать о ее существовании.

Федор, судя по хитрому прищуру, сразу просек, что разговор пытаются не очень аккуратно увести в сторону, но ответил подробно и обстоятельно:

– Так мы с детства знакомы – она, я и Тимка. Жили по соседству, дружили, все такое. А сейчас она вроде как хозяйка местная. Хозяйка салона то есть. А я место у нее арендую. Очень удобно: все свои и от дома недалеко.

В голове Ксюхи со скрипом провернулись шестеренки, и название салона – «Диана» – состыковалось с именем Тимуровой бывшей. Вот оно как, значит!

– Я ее сначала за клиентку приняла.

– Не ты первая, не ты последняя. Вид у нее такой, не слишком начальственный. И девочки местные с ней на «ты».

– А правда, что она замуж выходит?

– Правда. – Федор едва заметно поморщился. Кажется, кандидатуру будущего мужа он не одобрял. – Но это, уж извини, не наше с тобой дело. Показывай лучше, что ты там такое символичное набить хочешь?

Ксюха достала листок с изображением ключа. Пересылать его фотку по интернету она не рискнула – ну не вязались магические символы с интернетом! Хотя вряд ли бы им это повредило. Казалось, что рисунок должен остаться чем-то тайным и личным, а все, что попадало в сеть, могло в любой момент разлететься миллионом копий.

Нет уж, лучше по старинке, на бумаге!

– Фу ты! – пробормотал Федор, покрутив картинку в руках. – Я думал, строчка из песни будет, или имя мальчика, или хотя бы покемон какой-нибудь. А у тебя загогулина.

– Это важная загогулина, – нахмурилась Ксюха.

– Ладно, понял. И куда мы будем ее важно колоть?

– Сюда! – Ксюха ткнула куда-то в район сердца. Задумалась на мгновение и переместила палец чуть выше, чтобы лифчик снимать не пришлось. – Вот сюда.

– В глаза бросаться будет, – подумав, сообщил Федор. – И через тонкую блузку просвечивать. И платье с декольте не наденешь. А если майка или купальник – так вообще все на виду.

– Я купальники не ношу.

– Голышом, что ли, плаваешь?

– Вообще не плаваю. Не умею. А вам какое дело? Все-таки боитесь злобных родителей, которые засекут и прибегут? Так я вам честное слово дам, что не прибегут.

Если только бабушка. Да и то вряд ли: сначала она будет занята воплями и попытками отхлестать Ксюху по заднице полотенцем, а потом решит, что бежать куда-то и качать права – только прилюдно позориться, что снова за ребенком не уследила. И еще надо знать, куда бежать, а Ксюха не скажет. Ни за что не скажет!

– Да не в родителях дело. Просто сложилось впечатление, что ты не хочешь свой рисунок показывать всем подряд. Значит, надо колоть в таком месте, где не видно. Нет, я могу ошибаться, но…

– Все правильно. Да. Извините. А куда тогда? Здесь можно? – Ксюха спустила руку ниже, накрыв область под грудью.

– На ребрах? Можно, только там больно будет.

– Нестрашно, потерплю.

– Ну как скажешь. Тогда стягивай футболку и ложись. И еще раз напоминаю: если что случится – тебя здесь не было, я тебя никогда не видел и буду все отрицать.

– И убьете Тимура.

– И убью Тимура. Непременно. В первую очередь.

* * *

Больно, кстати, не было. Было вполне терпимо, то ли из-за небольших размеров рисунка, то ли из-за его простоты, то ли из-за того, что Ксюха была морально готова к худшему.

Зато почти сразу начало чесаться. Ксюха шла домой от остановки, пялилась в почти беззвездное, затянутое облаками небо и очень хотела забраться рукой под одежду и от души там поскрести. Но чесать, обдирать и ковырять Федор запретил. Да Ксюха и сама бы не стала, не дура все-таки. Но хотелось – очень!

Еще хотелось немедленно протестировать обновку, но это стоило отложить на завтра – она и так основательно задержалась, а перемещение в Дом означало еще более позднее возвращение к бабушке.

Ксюха свернула с темной улицы в мрачный проезд между гаражами, перепрыгнула лужу, пнула валявшуюся на пути жестяную банку из-под пива… и замерла, напряженно глядя перед собой. Потому что во тьме вдруг вспыхнули два огонька. Очень характерных огонька – как глаза неведомого хищника в фильме ужасов. И рычание раздалось тоже характерное: глухое и злобное.

– Опять погулять решил? – спросила Ксюха.

Глупый вопрос. Хотя бы потому, что глаза были золотистые, а не синие. Да и с чего бы Людвигу пугать прохожих в темноте, если он может спокойно сидеть дома.

Вторая мысль была о Доме. Или о каком-нибудь другом боггарте, случайно попавшем в российскую глубинку и прижившемся здесь. Только этой дорогой Ксюха ходила уже много лет и никогда не встречала на пути ничего страшнее