Книга Хроники девятиконечной звезды - Никита Переста

может успеть сказать, что это я предложил протестировать чаши на «убогих» крестьянах. Поэтому, my dear daughter, я должен тянуть время! Нужно либо найти второй пояс для меня: аккуратная экспедиция может закончиться успехом, а может быть и нет; либо понять, как перенастроить тот пояс, который сейчас запрограммирован на Фильку. Только тогда я смогу убить его.

Юля ощутила нежеланную грусть. Отец умел толкать речи и вызывать в людях необходимые ему эмоции. Манипулятор от Бога. Она на пару секунд забыла, что Дмитрий Иванович всегда под конец разговора выдавал нечто ошеломляющее.

- Папенька, а где же «вот это поворот», а то я уже вот прям сейчас расплачусь?

Он засмеялся.

- Да! Плачь, потому что я вместе с вольной пообещал тебя в жёны мистеру Дурёхову в благодарность за помощь в моих изысканиях, ну и чтобы у него было поменьше мыслей убежать…

Звук разбившегося стакана пронзил установившуюся гробовую тишину. Юля поперхнулась вином и закашлялась. На лице отца отобразилась ироническая улыбочка.

- Кх-кх… ТЫ ОХРЕНЕЛ!?

- Успокойся, милая, тебя никто не заставляет быть ему женой фактически. Да, даже формально ничего такого not be… Просто состоится «шуточная» (для Дурёхова, of course, настоящая) свадьба. Нарядим какого-нибудь пузана в попа и устроим торжество. Не волнуйся, твой Гериттамм будет в курсе, я ему напишу, объясню ситуацию. Ты будешь с ним видеться, валяться на сеновале. Можешь и с Вахновым дальше валяться, я не против. Можешь с обоими одновременно. It is joke.

- Папа, ты охренеть какой жестокий человек!!!

- Попей водички, милая. Нервы не восстанавливаются.

Он подал ей стакан и с притворно успокаивающим выражением лица попытался погладить её блондинистые волосы. Но Юля не далась.

- Милая, ты должна приложить все усилия к исполнению нашей общей цели. Мой План приведет к всеобщему благу – твоему и моему. Если я заполучу пояс, я сделаю нашу семью Великой, понимаешь? Уже никто не сможет нам указывать, что делать. Тебя никто не заставляет ему давать. У него нет жизненного опыта, ты можешь отделаться лишь стандартным бабьим бредом про то, что не готова, тебе надо привыкнуть к нему, и вообще секс – это не главное… Бла-бла-бла… А пока выиграем время, проверим этого Льва. Он эрудированный человек, интеллигент от мозга до костей, у него отличные познания по истории, много денег, хорошая семья. НО Я ЕМУ НЕ ВЕРЮ! Что-то в нём есть фальшивое. Я писал письма в Лифляндию, приходили подтверждения его рассказов и документов. НО! Я сам должен убедиться. Мы с Исаем обязательно перенесёмся с помощью пояса в Лифляндию, в его земли, посмотрим имение. Если всё верно, я утвержу помолвку. Но вдруг он – авантюрист какой. А ты влюбилась. Нельзя быть такой доверчивой… Вот сейчас Дурёхов вернётся, ты его поцелуешь в губы и скажешь, как тебе приятно будет быть его женой.

Юля чувствовала, что ей надо дать ему пощёчину. Рука так и требовала. Но, в очередной раз, трусость победила, и несчастная барыня Индианова только пролепетала «Как прикажете, папенька». В дверь постучали. Индианов разрешил войти. Как назло, это был Дурёхов.

- Филя заходи, мы как раз тебя ждём. Я тут объявил барыне о том, что ты теперь её жених.

Исай улыбнулся ей своим безумным взглядом. По лицу его пронеслась нотка напряжённости. Он волновался. Юля сделала над собой героические усилия. Она даже удивилась своей железной воле. Она улыбнулась и подошла к Дурёхову.

- Я буду рада стать вашей женой, Филипп Исаевич!

Юлия изобразила чувство восхищения и поцеловала «жениха» в губы. Исай неумело ответил на поцелуй, попытавшись засунуть свой язык глубже ей в рот. Его первый поцелуй в жизни… Как же изо рта у него дурно пахнет… Наверняка папенька сейчас наслаждается её унижением. Какой же позор…

*********************************************

Как только отец отпустил её, Юлия пулей выбежала из кабинета. Модест Карлович стоял в коридоре: видимо дожидался своей очереди разговора с барином. Он что-то пролепетал ей, удивившись её заплаканному лицу. Но Юля только произнесла: «Иди нах#й, Мототест Калович» и бросилась вниз по лестнице.

Она бежала и бежала. Вон из этого дома, вон из этой проклятой деревни. Как и в прошлом году после разговора с отцом слёзы, не переставая, лились по её лицу, а крестьяне, попадавшиеся по пути, оборачивались и что-то кричали, но она их не слышала.

Очнулась Юля в ромашковом поле. Она лежала, погружённая в цветы, и плакала. Очередной общипанный цветок и его лепестки летели во все стороны. Господи, как он мог. Это несправедливо! Бесчувственный ирод. Что ж ты за отец то. Никчёмное козлище. Ради своих мерзких амбиций готов отдать дочку этому чудовищу. Мерзавец. Вместо этого мог выдать её замуж лучшему мужчине на свете и дать ему отпить из чаши. После этого, она была бы счастлива всю жизнь! Что же делать… А, если попробовать манипулировать Дурёховым, раз ей необходимо будет его терпеть? У него же пояс, сделать его союзником. Против отца, который мешает ей жить. Эту помеху необходимо убрать… Чужими руками, где-нибудь в дебрях Амазонки. Или нет. Слишком опасно – Дурёхов непредсказуем. Да и он всё-таки ей родной отец! КАК ОНА ВООБЩЕ МОЖЕТ ЗАДУМЫВАТЬСЯ О ТАКОМ?

Последний раз так Юлия психовала, когда у неё первый раз в жизни случились месячные.

- Успокойся, слёзы горю не помогут. Ты должна быть сильной. Крепись! Ну же, один, два, три, четыре, пять…

Просчитав до ста, ей показалось, что она