Книга Зоопарк подсадных уток - Ирина Николаевна Базаркина

Михайловна «высидела» ровно два дня, на кремлевке не продержалась и суток. Следом начались и так же быстро закончились рисовая, молочная и овощная диеты. Раздельное питание, столь настойчиво рекомендуемое Полем Брэггом, Елена Михайловна отвергла в зародыше, едва только подумав о том, что не сможет есть обожаемые макароны с котлетами. А еще все всегда успевающая на работе, Елена Михайловна забывала покупать определенные продукты и никогда не укладывалась во времени, ни разу за годы неравной борьбы с самой собой не сумев поужинать до шести вечера. В конце концов Елена Михайловна решила не отказываться ни от одного вида любимых продуктов, а считать калории. Теперь стены в ее кабинете были сплошь и рядом увешаны таблицами калорийности продуктов, а в недрах огромных карманов и не менее огромных сумок лежали калькуляторы. Усаживаясь за стол в кафе, Елена Михайловна брала меню и принималась дотошно высчитывать количество белков, жиров и углеводов. В конце концов, это занятие ей надоело и она приняла Соломоново решение: не есть в буквальном смысле слова. «Буду только чай пить!» – сообщила она две недели назад и пока свое обещание сдерживала. Правда, теперь приход любого сотрудника, подруги, соседки и даже слесаря радовал Елену Михайловну чрезвычайно, потому что любого пришедшего она принималась поить чаем с таким немыслимым количеством закусок, что подобное «чаепитие» по калорийности превосходило любой обед и ужин, вместе взятые. «Брошу я эти диеты, никакого толка от них нет», – вздыхала Елена Михайловна. – «Не ем уже третью неделю, а результата ноль. Вместо того, чтобы похудеть, поправилась на три килограмма!» И она разочарованно махала рукой.

– Так что стряслось, Кира? – поинтересовалась Елена Михайловна, утолив первый голод двумя чудовищных габаритов бутербродами и нацелившись на пирожное с масляным кремом.

– Да я, собственно, хотела узнать, когда выйдет Антон. – Для пущей убедительности Кира озвучила версию про то, что она занимала у него деньги и теперь никак не может отдать.

– А он уволился, да так странно! – нахмурилась Елена Михайловна.

– В каком смысле – странно? – Кира замерла, как охотник, увидевший дичь.

– А в таком, что не только не предупредил заранее, как положено, а даже не явился сюда сам. Отправил заявление по почте, представляешь? Мила как всегда сгребла всю корреспонденцию без разбора и только сегодня я случайно увидела заявление у нее на столе.

– Да, странно все это, – произнесла Кира. – Спасибо за чай! Я пошла работать дальше!

– Не за что, ты совсем ничего не съела, – улыбнулась Елена Михайловна, наливая себе еще чаю. – А я, пожалуй, еще чашечку выпью. Вот ведь жизнь тяжкая – не поесть нормально, так хоть чаем побаловаться.

– А мы тут… чайком балуемся, – вспомнились Кире слова Карлсона и она, улыбнувшись, пошла на сове рабочее место.

Сделав за час двойную норму, Кира с сознанием выполненного долга решила еще раз на всякий пожарный случай сходить к Антону домой. Ей самой в это мало верилось, но все же оставалась малюсенькая надежда, что хоть что-то прояснится. Сладкий чай, выпитый у Елены Михайловны, заглушил чувство голода, и Кира решила опять не терять время на обед. «В крайнем случае, попью кофе в офисе, а вечером Егор меня чем-нибудь накормит», – подумала она и улыбнулась. При мыслях о Егоре она теперь все время улыбалась, как дурочка.

Подъезд дома, где жил Антон, встретил все той же обстановкой. На лестнице никого не было, но встречаться со злобно настроенной соседкой Антона – его несостоявшейся тещей – совсем не хотелось. Однако деваться было некуда, и Кира решительно позвонила в дверь. Звонок заливался, но никто открывать не спешил. Кира с досады пнула острым носком ботинка дверь, и она, скрипнув, чуть приоткрылась. Кира огляделась по сторонам – никто ее не видел. Любопытная соседка, очевидно, смотрела сериал, потому что из-за двери слышались громкие возгласы: «Хуан, это твой сын!» Недолго поборовшись со своей беспощадной совестью, Кира вынула изо рта жвачку и заклеила глазок соседней двери. Потихоньку приоткрыв дверь, она скользнула в квартиру и перевела дух. Здравый смысл, которого в Кире было хоть отбавляй, не просто кричал, а вопил, чтобы она уходила. То, что дверь открыта, а Антон не реагирует на звонок, могло означать что угодно, но явно что-то нехорошее. «Должна же я узнать, что все это значит», – шепотом уговаривала себя Кира, осторожно ступая по черному ламинату.

Квартира была однокомнатная. Справа – туалет и ванная, слева кухня. Большая комната находилась прямо по коридору. По сюжету детективных романов тело должно было находиться именно в комнате, в каком-нибудь темном углу, например, за задернутой шторой или за диваном. Кира так ярко представила себе это лежащее на полу скрюченное тело с пулевым отверстием точно посредине лба (или торчащей из груди рукояткой кухонного ножа), что, войдя в комнату, слегка опешила. Никаких темных углов, где можно было бы спрятать труп, в комнате не было. Все тридцатиметровое пространство было залито светом, исходящим от двух больших окон, на которых не было штор. В комнате царил жуткий беспорядок. Дверцы платяного шкафа были открыты, на полу валялись кипы одежды вперемешку с обувью. Дорогой бежевый диван заляпан чем-то темно-красным. На стеллажах возле плазменной панели навалены диски, на полу – крошево осколков, рваные бумаги и пепел от сигарет, втоптанный в дорогой ковер песочного цвета.

– Да уж, – хмыкнула Кира. – Очевидно, наш Антон аккуратностью не отличается. Такое впечатление, что здесь бушевала крупная вечеринка. Или… – Следующее предположение заставило Киру похолодеть от ужаса. – А что, если здесь что-то искали? И эти пятна на диване, – Кира подошла поближе и осторожно потрогала слипшийся ворс. – Они напоминают засохшую кровь.

Кира на цыпочках прошла на кухню. Там наблюдался такой же пейзаж – осколки посуды на полу, открытые дверцы холодильника и отколотая мойка. В ванной было почти чисто, если не считать валявшихся и порога шампуней и криво висевшего на одном гвозде зеркала. «Да уж, погром в Жмеринке», – пробормотала Кира и задом попятилась к входной двери. Ей почему-то вдруг очень захотелось домой или в офис. Куда угодно, только подальше от этой квартиры, где все указывало на то, что дела у Антона идут далеко не гладко. Может быть, его убили, вынудив написать заявление об уходе. С другой стороны, если Антона убили, то кого волновала бы его работа? Не в ФСБ же он служит, в самом деле, и не депутат, чтобы бандиты отчитывались перед его начальством. Кроме того, его же видели соседи, и уходил он сам, своими ногами, и причем без сопровождающих лиц. Тогда почему квартира оказалась