Книга Стена плача - Татьяна Бочарова

–Зайка, не засоряй свою головку, тебе все равно этого не понять.– Он обнял ее и поцеловал. Асе показалось, что его поцелуй был несколько холоднее обычного.

–Ты устал? Может, ляжем пораньше?

–Ложись. Я еще почитаю. Только Степку загони в кровать, а то Нинюся усвистела на день рождения к подружке.

–Хорошо.

Ася заглянула в детскую. Степка, склонившись над столом в три погибели, чиркал что-то в альбоме.

–Спать пора,– ласково сказала Ася.

–Три минутки,– тут же заявил он.

–Какие минутки, уже десять часов! Ну-ка марш в ванную.

–Нет, я еще лошади хвост не дорисовал.

–Завтра дорисуешь.– Ася подхватила его на руки, поцеловала в измазанный фломастером нос.– Грязнуля ты мой чумазый!

–Пусти!– Степка забарахтался, заболтал ногами.– Я к папе хочу!

–Папа занят.

Он затих, на секунду прижался к ее груди теплой щекой и доверительно сообщил:

–А Нинюся водку пьет с бабой Машей. Я сам видел.

–Пусть пьет, а сплетничать нехорошо.– Она понесла его в ванную.

–Почему она меня с собой не взяла?– канючил Степка.– Там у них варенье и огурчики соленые-е!

–Варенье и огурчики у тебя и дома есть. Прекрати пинаться, ты уже большой. Мне тяжело.

Ася поставила его на пол и дала легкого шлепка.

–Залезай под душ.

Через десять минут чистый и умиротворенный Степка лежал в кровати. Ася сидела рядом и читала вслух «Приключения Незнайки».

–Мам,– Степка широко и сладко зевнул,– правда, этот Незнайка – дурак?

–Почему?– Ася опешила от такой постановки вопроса.

–Ну как это он ничего не знает? И стихи сочиняет какие-то дурацкие.

–Думаешь, стихи легко сочинять?– улыбнулась она.

–Думаю, да.

–Ты разве пробовал?

–А зачем? Мне не надо, я буду доктором, как папа.

–Ну хорошо, давай спать.

–Давай. Мам!

–Что еще?

Степка широко распахнул ясные серые глаза.

–Правда, папа хороший? Самый лучший? Да?

–Да.– Ася быстро кивнула и отвернулась.– Спи.

16

Утром она позвонила Алексею.

Сергей только-только ушел, Нинюся отсыпалась после вчерашней вечеринки, Степка увлеченно играл машинками, сидя на ковре в детской.

Трубку долго не снимали. Ася слушала далекие тихие гудки и молила бога, чтобы все оказалось в порядке.

–Да,– произнес наконец знакомый голос.

–Это я.

–Доброе утро.

–Как ты?

–Ничего.

–Давно проснулся?

–Только что.

–Записку мою прочел?

–Какую записку?

–Ту, что на столе.

–Нет. Погоди.– Раздался приглушенный стук, он положил трубку. Ася терпеливо ждала, пока не послышался шум возвращающихся шагов.

–Малыш, ты здесь?– голос Алексея звучал хрипловато.

–Да.

–Спасибо. Я никогда этого не забуду.

–Не за что.– Ася улыбнулась.– Что ты собираешься сегодня делать?

–Черт его знает. Еще не думал.

–Ну, хорошо. Я вечером заскочу. Ненадолго.

–Почему ненадолго?

–Вчера у меня чуть не возникли проблемы. Слава богу, все обошлось.

–Настя… ты прости, я… вел себя, как скотина.

–Леша, я этого не заметила. Все, давай, до вечера.

–Давай.

Ася нажала на рычаг, чувствуя, как за спиной вырастают крылья.

Все обошлось, ничего страшного не случилось, они вдвоем выстояли, выдержали, победили болезнь, отчаянье, мрак!

Весь день она с трепетом ждала вечера, боясь ошибиться в своих предположениях. Однако все действительно оказалось хорошо, просто замечательно.

Алексей выглядел гораздо лучше вчерашнего, был совершенно трезв, шутил, смеялся и даже угостил Асю отбивными собственного изготовления.

Мороз, накануне крепчавший, немного спал, и она вытащила его погулять.

Они бродили по улицам, обнявшись, не опасаясь, что кто-нибудь узнает их под покровом темноты, и болтали. Ася рассказывала о своих девчонках, о том, какого труда ей стоило создание ансамбля, о вчерашнем фестивале.

Алексей слушал ее внимательно и с интересом.

–Знаешь,– проговорил он, когда она закончила,– в детстве мне ужасно нравилась одна девчонка из нашего подъезда. Она занималась балетом, была вся такая стройненькая, тоненькая. Я даже жалел, что родители меня не отдали в балетную школу.

–Ты?– Ася со смехом оглядела его крепкую, прочно стоящую на земле фигуру.

–Да. Потом, позже, я попытался за ней ухаживать.

–А она?

–Известно что.– Алексей лукаво улыбнулся.– Шарахнулась от меня, как от чумы. Я тогда во дворе считался первым драчуном.

–Ну ты и сейчас недалеко ушел,– поддела Ася.

Его лицо стало серьезным.

–Нет, Малыш, сейчас другое.– Он обнял ее покрепче.– Все-таки я ее доконал, эту балерину. Как-то она разрешила проводить ее до своей балетной школы и обратно, а потом мы целовались в подъезде. Долго, пока не вышла ее мать, которая была на ножах с моей: они жили прямо под нами, и мы вечно заливали им потолок.

–И что было?

–Ой, что было!– Алексей округлил глаза.– Нам ведь только четырнадцать стукнуло.

–Лешка, слушай, а где твои родители? Мама?

–Родители умерли. Один за другим, сначала отец, после мать. Пять лет назад. Это их квартира.

Ася тихонько кивнула и плотнее прижалась к его боку.

Они остановились у газетного киоска.

–Жаль, закрыто.– Алексей поглядел на часы.– Немножко не успели.

–А что ты хотел?

–Книжку купить. Я тут всегда беру. Воронина.

Ася искоса смотрела на него, стараясь, чтобы он не замечал ее взгляда.

Сейчас Алексей выглядел так, как десятки других московских парней: самый обыкновенный, по-своему обаятельный и даже красивый – по-мужски, неброско, сдержанно. Таких сплошь и рядом можно встретить на улице, в магазинах, в метро. Разве что одет не слишком шикарно, но вполне приемлемо.

Ася решила воспользоваться моментом и сказать то, что беспокоило ее с самого утра.

–Леш, с завтрашнего дня нужно искать другую работу. Тебе нельзя долго сидеть дома.