Книга S-T-I-K-S Инакий 2 - Ринат Тактарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Во время своих странствий, я много где бывал. Даже пекло, — Сервий посмотрел на бархан, будто именно за ним, пекло и начиналось. — Запретную для иммунных территорию, я посещаю регулярно. Ближе к самой густонаселённой части, есть стабильный кластер, вопреки мнению знатоков, которые там не бывали. В пекле много стабов, но именно этот был удобен. Пустующая древняя крепость, немного подлатать, заложить воротный проём и можно жить. Там я и поселил монаха. Не долго он был в одиночестве. Нашёлся знахарь, затем погонщик! — на последнем слове, Египтянин едва заметно скривился.
А Сервий продолжал изливать.
— С годами число жителей увеличивалось, я приводил новеньких, ставил задачи и уходил обдумывать. У них в моё отсутствие, возникла своя институция. Братья, послушники… Я появлялся два, три раза в год и был не меньше, как иерарх. Впрочем, поставленное обычно выполнялось с блеском, так что, как говорит молодёжь, я не парился! Дар, заточенный на суть, не подводил.
Пустынный зной проник в шатёр вместе с ветром и частичками песка. Египтянин, прикрыл глаза что-то нашептав при этом. Стало заметно прохладнее.
— Спасибо! — поблагодарил Сервий и продолжил. — Примерно через сотню лет, когда в большинстве реальностей к власти в России пришли большевики, стало понятно, что направление я выбрал неправильное. Вернее сказать, неточное! Да, у меня уже была частичка власти над Стиксом, как стали выражаться намного позднее, я мог бы сломать систему…
Сервий задумчиво пригубил из кружки.
— Вопрос стоял так! Зачем? Если забыть о человеческой морали и посмотреть на этот мир со стороны, станет видно, механизм работает как часы. Страдания, насилие, смерть, что, по сути, в большей или меньшей степени присутствует в любой реальности, являются движителями гигантской машины. Смерть одного, это рост другого! Что уж говорить, когда уже есть намётки. Наблюдательность мой конёк.
Сервий поднял указательный палец.
— Смерть нескольких тысяч иммунных, в нужный час, приводит к появлению одного, решающего винтика. Маленький, незаметный, но находящийся в самой сердцевине механизма, его тоже можно изъять (убить)! Но только при наличии замены! Иначе, часы будут сбоить. Стикс со своей задачей справляется, и я не раз в том убеждался. Как опытный следопыт читает следы в лесу, так же и я. Так зачем изымать (ломать)? Когда можно проследить! Получить знания, по сути, это власть! Пришлось организовать цитадель на границе пекла, — продолжил он, немного другим тоном. — Трудностей с главой не случилось. Стикс выплюнул иммунного из нулевого кластера, словно специально подобранного… Под мои задачи! Сильный, расчётливый лидер, в меру злой и с чувством юмора! Ха-ха.
Сервий рассмеялся до слез.
— Даже я бы не додумался сделать из злейшего врага Привратника. А по сути, пугало для злопыхателей… Слишком самостоятельный, своевольный… но ему хватает ума не восставать против меня!
Сервий замолчал, пришла пора Египтянина.
— Нулевой кластер, простых людей не выдаёт! Кобальт не первый и не последний, помнишь Брюса? Я знаю его по твоим рассказам!
— Потомок-потомков, — сказав, Сервий поставил кружку на стол. Они подходили к сути. — Помню непримиримый взгляд, и навязчивую идею вернуться на родину! Он соглашался со всем, что я говорил и даже делал… Опыт приходит с годами, — лёгкая грусть в голосе. — Брюс предал в самый неожиданный момент… Жаль было с ним расставаться!
— Кто был следующим? — вопроса в вопросе не было, как бы это странно не звучало. Египтянин вёл к тому, к чему шёл Сервий, к сути.
— Двоих после Брюса, я убил в первый же день.
Собеседник кивнул, были рассказы.
— С Кобальтом повременил, и не зря! Получаю дивиденды, по сей день. Затем… большой перерыв, нулёвка словно издевалась, за три четверти века, ни одного иммунного! Но зато потом, выдала, так выдала. Я уже говорил, — утвердил Сервий. — Зачатки даров, появляются в первые же минуты, пребывания на Стиксе! Появился⁉ Всё! Ты уже часть организма! В том-то и дело, что зачатки… настолько мизерные, их не заметит ни один знахарь, нужен толчок, иначе они просто не сумеют развиться, скорее не успеют! Чужая клетка, попав в грибницу заражается спорами и это, уже условно самостоятельный организм, со своей программой защиты, споры хотят жить! А внешний мир агрессивен!
Сервий прочистил горло.
— Налей, пожалуй, ещё чаю!
Пока Египтянин суетился, он продолжил.
— Кнут получил, очень интересные зачатки. А я их подтолкнул!
— Зодчий⁉ — утвердительно спросил хозяин шатра.
— Да! Дар настолько мощный, что способен создать портал… Собственно именно это он и сделал!
— Должно быть Кнут сейчас далеко⁉
— Время, пространство, всё относительно, Египтянин! Далеко или близко, разве важно? Его отпустили, на длинном поводке, если можно так сказать. Я говорил, он часть организма!
— А как же Крестоносец… — не успокаивался Египтянин и опять вопрос без вопроса.
Сервий задумался, прежде чем ответить, что бывало не часто. Весь он: внешность, манера поведения, говорили об абсолютной уверенности в себе, убеждениях. Человек скала, так его видят со стороны. Задавший вопрос Египтянин, наблюдал противоположную картину.
Есть силы неподвластные пониманию, Сервий с ними столкнулся. Такие чувства, как совесть, а уж тем более стыд, давно адаптировались под него нового. О нет, Сервий не был отмороженным, как это воспринимают обычные люди, просто другой! Расчётливый, смотрящий глубже остальных, но даже он, не видел жизни для бывшего крестника. Финальная сцена на месте силы, именно для неё готовился Крестоносец, должна была его убить, тем самым подтолкнув Кнута. Вышло всё, кроме смерти крестника, один из его даров, с которым не разберётся большинство иммунных, говорил о жизни! Крестоносец есть, где-то, когда-то, и он недосягаем!
— Апостол, Египтянин, — задумчиво протянул Сервий. — Его зовут Апостол! — кружка оказалась на столе слегка резковато.
Это нисколько не смутило собеседника. Попивая чай, Египтянин смотрел на барханы, можно было подумать, что он скучает. Это не так. Попаданец из Египта давно знал Сервия, своего крёстного, он даже предполагал, что будет дальше, примерно…
— Знаешь кто такие мамлюки?
Это уже интересно! Конечно же Египтянин знал, правнук Аббаса Хуссейна, проданного на невольничьем рынке в двенадцать малых лет. Однако Аббас выделялся злобным умом и радикальной решительностью и в восемнадцать уже командовал полком таких же рабов, как и он.
Тогдашний Абдула, видел прадеда только на картинах, слышал рассказы о его великих победах, от бабушки в основном. Дед же, сын Аббаса, Абдула помнил его лет с четырёх, смотрел на внука с недоумением, как на хилую овечку среди жирных баранов. Смотрел и плевался, ругаясь при этом на солдатский манер, хотя сам был вольнорожденным и всего лишь яныкером при дворе. Абдула помнил, потому и сбежал из дома, как только скопил
