Книга Нам здесь не место - Дженни Торрес Санчес

Я просто… давайте еще немного пройдем.

— Но ты знаешь, куда мы идем? — спрашивает Крошка, и от ее резкого тона мои страх и раздражение только растут.

— Просто идемте, и всё, — говорю я им обоим, пытаясь усилием воли вызвать из небытия такси или автобус. В путешествии порой случается такое, что невозможно предугадать. Есть вещи, которые нельзя спланировать.

И есть ситуации, где не остается ничего, кроме надежды.

Но как мы могли так быстро оказаться в подобной ситуации? Как ухитрились заблудиться?

Вот-вот совсем стемнеет, и ночь кажется опасной. А Крошка и Чико надеются получить от меня ответы.

Но я их не знаю.

Не знаю, куда идти. Не знаю, что делать.

Не знаю, почему думал, что смогу со всем этом разобраться.

Я не знаю.

Крошка

Иногда ночь кажется ужасной безликой когтистой тварью, дикой тварью с черным пульсирующим сердцем. Она едет на наших спинах, и страх растет с каждым шагом.

— Я боюсь, шепчет себе под нос Чико.

— Расслабься, — говорит ему Пульга, хотя мне кажется, что эти слова Чико предназначались не нам. Я думаю, он сообщает о своем страхе ночи, надеясь, что та, может быть, сжалится над нами, оставит в покое, не поглотит нас.

Мы идем все дальше, со страхом ожидая встречных машин. Мы никому не можем доверять, особенно сейчас, ночью, когда просыпаются все темные силы.

— Пульга, — говорю я наконец, когда становится очевидно, что поблизости нет ни такси, ни’людей, ни жилых домов и никаких других построек, — ты же не знаешь, куда мы идем. Давай просто решим, что нам теперь делать, о’кей? Наверное, нужно найти место, чтобы спрятаться и переждать, пока не взойдет солнце.

— Прямо здесь? — отзывается Чико.

Похоже, он близок к панике.

— Я думал… в смысле… не знаю, что я думал, — говорит, озираясь, Пульга. Голос у него сдавленный, и если бы я могла разглядеть его глаза, наверняка увидела бы в них слезы. Но он откашливается. — Да, мы где-нибудь спрячемся, — заявляет он с прежней уверенностью.

— Ни за что, — возражает Чико.

Мои внутренности сжимаются в узел при одной только мысли, что нам придется провести здесь ночь.

— Утром мы сориентируемся. А пока давайте поищем, где…

— Но я думал, ты и так ориентируешься, Пульга, — говорит Чико. — Я думал, ты знаешь…

— Заткнись! — обрывает его Пульга. — Сам-то ты что сделал, чтобы мы сюда добрались? Расскажи-ка, куда нам двигать дальше. Ты это знаешь?

Лицо Чико делается обиженным и сердитым. Я пытаюсь дотянуться до его руки, но он внезапно восклицает:

— Стойте! Смотрите, это что, дом? Видите? Вон там! Я пытаюсь понять, на что он показывает.

— Точно, дом! — заявляет Чико, и я думаю, что он прав.

Это действительно домишко, обнесенный оградой.

— Давайте постучим и попросимся переночевать, — предлагает он.

— Ты чокнулся? Похоже, этот дом принадлежит кому-то, с кем мы не хотим иметь никаких дел, — возражает Пульга. — Неизвестно, кто там живет.

— Может, это заброшенный дом, — говорю я.

— Тогда он не будет долго пустовать. Кто-то может явиться туда среди ночи, и мне бы не хотелось в этот момент там оказаться.

— Смотрите, мне кажется я даже вижу какие-то игрушки во дворе, — заявляет Чико. — Наверное, там живет семья. Идем!

— Нет, Чико, стой, — говорит Пульга, но Чико уже бежит к дому, и нам приходится поспешить за ним.

Пульга негромко зовет Чико, просит остановиться, но тот не слушается. Подойдя ближе, я замечаю, что в задней части дома горит тусклый свет.

— Подожди, — снова предупреждает Пульга, когда Чико подбегает к высокой ограде из сетки-рабицы с колючей проволокой поверху.

Но тот уже кричит:

— Bueno! Есть кто-нибудь дома? Пожалуйста…

Пульга тащит его прочь от ограды. Я замечаю, как в окне покачнулась занавеска, но, может, мне это только кажется, потому что уже очень темно.

— Bueno! — снова кричит Чико, но тут вдруг ярким белым светом вспыхивает прожектор, такой ослепительный, что я вскидываю руку, чтобы защитить глаза. Я слышу, как открывается дверь и грубый мужской голос рычит:

— Кто там? Чего вам надо?

— Извините, — отвечает Чико, — мы просто… мы перебрались через реку и не нашли дороги в город. Пожалуйста, сеньор, вы не могли бы нам помочь? Нам негде ночевать.

Мужчина делает несколько шагов вперед, и я вижу в ярком свете его темный силуэт. А еще вижу у него в руках обрез, который целится прямо в нас.

— У него ствол, — шепчу я мальчишкам.

Но Пульга уже поднял руки.

— Пожалуйста, сеньор! — кричит он. — Мы просто трое подростков! Не стреляйте, пожалуйста! Мы уже уходим! Простите нас!

— Пожалуйста, не стреляйте! — присоединяется Чико. — Пожалуйста, помогите!

— Идем, — говорит Пульга и хватает Чико. — Валим отсюда!

— Всем поднять руки! Уходите с поднятыми руками!

— Сеньор, пожалуйста, — умоляет Чико.

— Мне жаль, но у меня тут не шелтер. И мне все равно, кто вы такие. Вы должны уйти. Немедленно!

— Но сеньор, рог favor… пожалуйста… — плачет Чико. — Не нужно пускать нас в дом, мы поспим снаружи, в вашем патио… пожалуйста!

— Убирайтесь отсюда. Я не могу вам помочь. Там дальше по дороге кладбище, где ночуют мигранты, идите туда.

— Рего, sefior, рог favor… Сэр, пожалуйста… — молит Чико полным отчаяния голосом.

Мужчина взводит курок:

— Пацан, я тебя предупредил.

— Идем! — кричит Пульга. — Давай же! Из-за тебя нас застрелят!

Он отступает на шаг и одной рукой тащит за собой Чико; его вторая рука по-прежнему поднята. Но Чико ухватился за ограду, как потерпевший кораблекрушение за спасательный круг.

— Я серьезно, Чико! — снова кричит Пульга, изо всех сил стараясь оттащить его от забора.

— Не надо! Чико крепко держится за ограду. — Я не хочу ночевать на кладбище! Пожалуйста!

Он крупнее и сильнее Пульги, и никакие слова не могут заставить его уйти.

— Я сказал, проваливайте! — орет человек.

— Пошли, Чикито, — шепчу я. — Хватит тебе, мы же все вместе, понимаешь? Обещаю, все будет в порядке. Я о тебе позабочусь, — ласково обещаю я ему. — Пожалуйста. Давай!

Он все еще плачет, но в конце концов кивает и отпускает ограду.

— Кладбище там, минутах в десяти ходьбы, — бросает мужчина, показывая направление обрезом. — Увидите надгробия. Больше я ничем не могу вам помочь. И не возвращайтесь сюда.

Мы идем обратно, прочь от дома. Через несколько минут яркий прожектор гаснет, и нас снова окутывает ночь.

Плач Чико нарушает тишину.

— Все нормально, — шепчет Пульга; в его голосе слышится раздражение и сочувствие одновременно.

Я прижимаюсь к Чико как можно крепче, чтобы ему не было так страшно. Он дрожит всем телом.

— Я хочу домой, — говорит Чико. — У нас ничего не