Книга Дважды в одну реку - Александра Васильевна Миронова

опрокинул чашку с кофе, тот разлился холодной мерзкой лужей.

Чертовы бабы. Одни проблемы от них. Как он мог так вляпаться? Зачем Регина решила устроить этот перформанс? Наказать? Привлечь внимание? Повысить количество подписчиков? Так их и так прибавилось после истории с Алисой. Блог переживает настоящий бум.

Все его версии и предположения разбивались о суровую правду – он понятия не имел, что происходит в голове у его жены. За столько лет он даже ни разу не видел ее лучшую подругу, и, конечно же, у него не было ее номера телефона. Правда была в том, что он ничего толком не знал о Регине. И никогда и не хотел знать. Ему просто было удобно.

* * *

Митя с трудом разлепил глаза. Вчера двумя бутылками вина дело не закончилось. Кажется, он выпил еще две и вторая была не вином. Митя попытался сесть, но мир разорвался тысячей осколков. Митя, снова рухнув на подушку, застонал. Откуда-то из тумана пробился голос матери. И что-то холодное, что она настойчиво совала ему в руки.

– Выпей, – сухо произнесла она, и Митя снова стал маленьким Митенькой, у которого внутри все оборвалось: мама сердится, мама недовольна. Он должен все исправить.

Вместе с глотками холодного рассола, неизвестно как возникшего в доме у матери (ну не будет же она сама солить пошлые огурцы, в самом деле), возвращалось и сознание. Митя сурово одернул себя – ты взрослый мужчина, прекращай бояться маму.

Рассол помог. Еще минут десять ему понадобилось, чтобы собрать себя, подняться с кровати и доползти до душа. А там уже холодная вода сделала свое дело. Вскоре он уже пил горький черный кофе, вкус которого всегда казался ему отвратительным, но который, безусловно, поможет. Это он тоже знал, но на всякий случай добавил к нему две таблетки аспирина.

– Я вижу, встреча с Региной удалась, – мать сразу же приступила к главному. Она честно пыталась говорить легким тоном, но звучала словно человек, в которого вогнали осиновый кол.

– Нет, – покачал головой Митя и поморщился: воспоминания были неприятными.

Он как идиот просидел в одиночестве до закрытия ресторана, а потом еще изводил персонал дурацкими просьбами выпить с ним, чтобы он не пил в одиночестве. Как будто у людей дел других нет, они не устали и не хотят домой.

– В смысле? – Екатерина Антоновна, которая все это время помешивала свою традиционную утреннюю овсянку на воде, остановилась и повернулась к сыну. На секунду захотелось зажмуриться – выглядел тот хуже некуда. Обрюзгший, потолстевший и отчаянно несчастный.

– В прямом смысле, мама. Регина не пришла.

– Как не пришла, она ведь… – Екатерина Антоновна резко опомнилась и вернулась к каше, ругая себя последними словами и надеясь, что сын ничего не заметит. Но тот заметил.

– Она ведь что, мама? – голос звучал нехорошо, словно Митя наконец-то сейчас решится и обвинит ее в своей неудавшейся жизни.

– Ничего, извини, это я уже заговариваюсь.

Митя неожиданно проворно поднялся со стула, подошел к матери и резким жестом отобрал у нее ложку, которой она ожесточенно мешала овсянку.

– Мама, не ври мне. Ты с ней встречалась? – как-то зло потребовал Митя. На глаза Екатерины Антоновны набежали слезы.

– Да, да, я с ней встречалась! – жалобно выкрикнула она и уставилась сыну прямо в глаза. – Встречалась. Я извинилась перед ней за все и попросила встретиться с тобой!

– Ты сделала что? – опешил Митя, кидая дурацкую ложку на стол и отступая на шаг назад.

– Я извинилась перед ней. Я давно должна была это сделать, ведь это я, по сути, во всем виновата. Я тогда не должна была лезть…

– Не должна! – Митя заорал так, что стены содрогнулись. – Ты не должна была лезть, мама, это была моя жизнь и ее, мы бы без тебя разобрались! Но ты влезла и продолжаешь лезть сейчас. Ты что, не понимаешь, что ты все разрушила? И продолжаешь это делать!

– Митенька, но ведь я просто хотела, чтобы ты был счастлив! – с отчаянием воскликнула Екатерина Антоновна, но сын ее уже не слышал.

Он развернулся и резко направился к выходу, стараясь игнорировать материнские рыдания. В последний момент остановился, схватил с тумбочки кошелек и ключи. Да, глупо винить во всем мать. Он ведь уже взрослый мальчик. Если бы захотел, то сам бы отыскал Регину намного раньше и поговорил с ней.

Оправдывать себя не хотелось. Да и мать тоже. Поэтому Митя просто вышел на улицу и громко хлопнул дверью.

* * *

Матвея он увидел издалека. Тот стоял возле небольшой группки детей, окруживших одного мальчика. Вначале Митя испугался, что мальчика обижают, и даже ускорил шаг, чтобы прекратить безобразие. Но вскоре понял, что мальчик плачет, а другие просто пытаются его утешить.

– В полицию надо. – Деловитый басок сына Митя услышал издалека. – Заявление написать.

– У меня не примут, папа должен, – мальчик качал головой и отчаянно боролся со слезами, льющимися по щекам.

– Давай, может, объявления напечатаем и везде развесим? – предложила рослая девочка, выглядящая намного старше своего возраста.

– И в Сети надо флешмоб замутить, – предложила другая, худенькая и незаметная.

Прозвенел звонок, но дети, казалось, его не услышали. Митя остановился, думая, вмешаться ему или нет. В отличие от матери, он никогда не лез к сыну или его друзьям с нравоучениями. Но, похоже, плачущий мальчик нуждался в помощи.

– Да, в Сети надо, твою же маму многие знают, – снова забасил Матвей, а Митя все-таки приблизился к детям и, борясь с головной болью, поинтересовался:

– Молодежь, помощь нужна?

Все резко обернулись к нему. Мите на секунду показалось, что сын поморщился при его виде. Да нет же, быть такого не может, он нагнетает.

Заплаканный мальчик, стоявший в центре небольшой группы, качнул головой. Он изо всех сил старался держаться, но было видно, что ему отчаянно хочется убежать домой и спрятаться под маминой юбкой. Подростки, как бы они ни старались выглядеть взрослыми, все равно еще дети.

– У него мама пропала, – пояснила худенькая девочка.

– Так надо в полицию, – пробормотал простую истину Митя.

– Его папа не хочет заявлять, они с мамой поссорились, – простодушно пояснила та, что постарше.

– А я говорю – в Сети надо флешмоб мутить! Она же блогер, об этом сразу напишут. И папе придется писать заявление, – снова схватилась за свое та, что помельче.

При слове «блогер» у Мити екнуло сердце. А когда заплаканный мальчик поднял на него синие глаза, окруженные двойным рядом ресниц, ему все сразу стало ясно.

– Твою маму зовут Регина? – чужим голосом поинтересовался Митя.

Мальчик кивнул. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться. Она не