Книга Большой секрет Анаит - Диана Рымарь

сложна и полна жестокости. Получал и в нос, и под ребра, когда сам не успевал ударить первым. Но никогда не доставалось так резко и сильно. Секунда, и ясный мир с четкими очертаниями вдруг поплыл, глаза будто заволокло красной дымкой. Он чудом устоял на ногах.

— Пошли! — услышал он над ухом грубое слово.

Потом почувствовал, как его подхватили под руку и повели в дом.

Дима немного очухался уже внутри.

— Отец, я привел того, кто изнасиловал сестру! — заорал брат Анаит.

Эта фраза подействовала на Диму как холодный душ.

Он затряс головой, вытер ладонью сочившуюся из носа кровь. Потом уставился на выскочившего из другой комнаты грузного армянина с почти сплошь седыми волосами. Тот стоял, уперев руки в боки, и сверлил незваного гостя злющим взглядом.

— Это Анаит сказала, что я ее изнасиловал?! — возмутился Дима громко. — Это не так! Все было по согласию.

Однако его слова ничуть не убавили злости в глазах отца любимой.

— Ты глупый или умный? — спросил тот грозно.

— Я нормальный, — ответил Дима.

Чертовски хотелось послать гада на три буквы, заодно затеять драку с братцем любимой. Дима хоть и мельче в силу возраста, зато отлично владел техникой уличного боя — бей первым да посильнее и в итоге окажешься прав. Останавливало лишь то, что он сюда пришел не кулаками махать, а решать дело миром.

К тому же он понимал, что, вероятно, заслужил тумака за то, что сделал с Ани там на вечеринке. Ведь она не хотела, по крайней мере вначале уж точно. Еще и поэтому он не стал затевать драку, сдержал резкие слова.

— Нормальный? — усмехнулся отец Анаит. — Это хорошо. Тогда слушай и внимай, нормальный. Мою дочь тебе не видать как своих ушей. Девочка оступилась, сделала ошибку, сбежала из дома, но я добрый отец, я ее простил. Я принял ее, когда она вчера вернулась домой в слезах. Жених тоже ее простил. Осенью Анаит выходит замуж, и ни к чему ей тебя больше видеть. Сама просила, чтобы я оградил ее от тебя, если вдруг заявишься. Так что иди-ка ты подобру-поздорову. Дорогу сюда забудь, и не смей никому болтать о ваших приключениях. Не стыди девчонку, не порти ей будущее…

Пока отец Анаит бросал Диме в лицо эти новые сведения, тот чуть не задымился на месте. В голове не осталось ни одной дельной мысли, все смешалось.

— Где она? — зарычал Дима. — Я хочу с ней поговорить! Пусть скажет мне это в лицо!

— А говорил, нормальный… — зацокал языком отец любимой. — Нормальные люди — поня-я-ятливые. Не позволю трепать нервы моей дочке! Девочка и так настрадалась, сколько слез этой ночью пролила, умоляла меня защитить ее от тебя, гада такого! Багиш, разберись. И разберись так, чтобы этот крендель больше не смел подойти к Анаит на километр…

Дима сразу понял — будут бить.

Не испугался, даже, наоборот, обрадовался зверской доле адреналина, мгновенно прыснувшего в кровь. Он готов к драке, более того, хотел выпустить пар.

А вот к чему он готов не был, так это к резкому удару чем-то тяжелым по голове. Противник не захотел честной схватки, напал сзади.

Глава 30. Свободная птица со сломанными крыльями

Ваграм вот уже битый час пялился на витрину ювелирного салона. Ходил от стола к столу, мучил продавщицу бесконечными придирками и просьбами показать то кольцо, то серьги, то кулон.

Все ему не нравилось, не подходило, не годилось.

Думал, гадал, прикидывал, что бы такое подарить Анаит, когда Ашот снова пригласит в гости. Хотелось чего-то яркого, чтобы глаза невесты заблестели, как те бриллианты на броши или сапфиры на кулоне в форме бабочки. Мечтал услышать искреннее «Спасибо», хотел признания, доброго взгляда, чтобы в следующий раз ждала его с нетерпением.

Теперь-то можно и не прятать намерений, спокойно одаривать дорогую невесту всем, что хотелось. Требовать от нее свиданий, приглашать в кино, устраивать с ней пикники во дворе собственного дома. Пусть почувствует себя в его доме настоящей хозяйкой.

Ваграм уже понял, что изначально повел себя неправильно. Нужно было сразу обнажить душу перед Анаит, честно рассказать о своих намерениях, признаться в чувствах.

Но струсил, да… Трудно быть честным, когда на тебя смотрят совершенно невинные глаза, дико любимые к тому же. Не решился признаться шестнадцатилетней девчонке, что хотел ее. Подумал, в восемнадцать она его легче примет, в восемнадцать ей их разница в возрасте не покажется столь глобальной.

Просчитался, прогадал, в результате вызвал у девушки жуткий стресс.

О том, чтобы вообще на ней не жениться и, не дай бог, оставить в покое, Ваграм не думал вовсе. Ведь понимал — красота дело уходящее, а мужчине она вообще ни к чему. Пусть он жених не первой свежести, зато какой статный и при деньгах. Девчонка непременно со временем в него влюбится, станет боготворить. Ведь не внешностью хорош муж, а поступками! Кроме того, в темноте все кошки серы —ночью он вполне сойдет за молодого и будет любить жену с юношеским рвением.

Ух, как ему хотелось любви Анаит. От желания получить ласку аж сводило скулы. Хоть какую-то ласку, теперь уж не до жиру. Ему сойдет и малость. Лишь бы скорее…

Однако Ашот все тянул и тянул. Уже две недели не приглашал в гости! Не привечал, с дочкой видеться не давал. Говорил: «Рано, рано, дай девочке прийти в себя».

То-то он о ней шибко беспокоился, когда раздавал пощечины на дне рождения у Ваграма.

Впрочем, Ваграму в тот вечер тоже хотелось хорошенько треснуть Анаит. Хоть по лицу, хоть по заднице, это без разницы. Ишь ты какая цаца, неподходящий он ей жених, видите ли. Но понимал — распусти он руки, окончательно потерял бы ее доверие. Поэтому он предпочел стать для девушки героем, надеялся, что она оценит его доброту. Рукоприкладство — крайняя мера, после которой женщины становятся зашуганными и скучными в постели.

— Покажите мне вот эту заколку с жемчужинами. — Он указал на серебряную вещицу в форме виноградной грозди.

Такая вещь понравится любой девушке. Кроме того, у Анаит очень красивые волосы, отчего бы не украсить их жемчугом.

— Беру. Положите в самую красивую коробку!

Решено, сегодня же вечером он преподнесет эту вещицу в дар Анаит. Придет к Ашоту домой, хоть с приглашением, хоть без. Он больше ни дня не мог провести без