Книга Союз Сталина. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

изменится лишь в апреле-мае 1940 г., когда Голландия и Дания будут оккупированы Германией. А Румыния окончательно возьмет ориентацию на Берлин, поскольку: «Германия становилась отныне хозяином континента»[620]. С этого времени сотрудничество с СССР действительно будет иметь для Германии гораздо большее значение.

Правда, основную роль будут играть не советские поставки, а транзит товаров через советскую территорию (именно транзит, а не посредничество) на Ближний и Дальний Восток. Так, в апреле-декабре 1940 г. через СССР прошло 59 % германского импорта и 49 % экспорта, а в первой половине 1941 г. соответственно 72 % и 64 %[621]. Кто являлся основным деловым партнером Германии в войне против Англии и Франции, на Дальнем Востоке…?

На этот вопрос прямо отвечал госсекретарь США К. Хэлл, в беседе с английским послом Галифаксом, выражавшим беспокойство, «что значительное количество товаров через Россию поступает в Германию», и указавшим, что Лондон собирается просить Соединенные Штаты применить эмбарго против России. На это Хэлл заявил, что американский «экспорт некоторых категорий товаров действительно существенно возрос, но этот рост не вызывает тревогу»[622]. При этом Хэлл предупредил Лондон, «чтобы Великобритания поддерживала возможно лучшие отношения с Россией»[623].

У англичан не оставалось выбора. Они понимали чем это грозит: принцип «свободы морей» — права нейтральных стран на свободную торговлю во время войны был одним из принципиальных, поставленных американцами на Версальской конференции. «Вмешательство англичан в американскую торговлю в случае новой войны, — предупреждал тогда советник президента Э. Хауз, — бросит Соединенные Штаты в объятия врага Великобритании, кто бы он ни был»[624].

Американцы не подписали Версальского договора, а следовательно оставили это право за собой. И англичане полностью осознавали эту угрозу. Примером тому мог служить случай, который приводил М. Хайэм: в мае 1940 г. англичане задержали караван с американской нефтью для немецких потребителей, под французским флагом, в ответ глава Госдепа Хэлл «потребовал у англичан выдачи судна, и те подчинились»[625].

В то же время поставка Советскому Союзу большого количества новейших станков, отмечает В. Сиполс, ослабляла военную экономику Третьего рейха, поскольку свыше половины использовавшихся в немецкой промышленности металлорежущих станков к тому времени устарела, имея срок службы более десяти лет. В Германии, подтверждал историк вермахта ген. Б. Мюллер-Гиллебранда, «положение со станками продолжало оставаться неудовлетворительным. Некоторые станки удалось получить через нейтральные страны (Швейцария, Швеция). В военной промышленности пришлось создать органы, на которые возлагалась задача распределения машинного оборудования»[626]. И в тоже время за 1940–1941 гг. СССР получил из Германии 6430 металлорежущих станков; для сравнения в 1939 г. из всех стран — 3458 станков. Причем многие из этих станков были уникальными, которые в Советском Союзе не производились[627].

Но даже не станки, указывал Мюллер-Гиллебранд, являлись основной проблемой: прежде всего «ощущалась хроническая нехватка рабочей силы, особенно квалифицированных рабочих, для военной промышленности. 13 сентября 1939 г. ОКВ… отдало распоряжение о возвращении из Вооружённых сил в военную промышленность квалифицированных рабочих… 27 сентября… изда(н)о положение об освобождении рабочих от призыва в армию в случае незаменимости их на производстве… В конце 1939 г. последовал приказ… об увольнении из армии военнослужащих рождения 1900 г. и старше, владевших дефицитными профессиями»[628]. В этих условиях весомая часть рабочих была отвлечена на изготовление техники по советским заказам.

Для советской экономики поставки сырья были не слишком обременительны. За 1940 г. Германия получила 657 тыс. т. нефтепродуктов, в то время как добыча нефти в СССР в том году составила 31,1 млн. т. Зерна в Германию в 1940 г. было поставлено чуть меньше 1 млн. т., а заготовлено 95,6 млн. т.[629].

Таб. 2. Баланс торгово-экономических отношениймежду СССР и Германией, млн. марок[630]

Остается вопрос: почему Гитлер, уже подписавший план «Барбаросса», продолжал поставлять в СССР новейшие технологии?

По мнению наркома авиационной промышленности А. Шахурина, «зная, что война с нами не за горами, фашистское руководство, видимо, считало, что мы уже ничего не успеем сделать. Во всяком случае, подобное тому, что у них есть»[631]. «Для Гитлера, по-видимому, решающими оказались стратегические доводы, — подтверждал историк Х. Штрандман, — В противном случае трудно было бы понять, почему он согласился снабжать Советский Союз самой последней военной технологией, зная, что он собирается напасть на него в не очень далёком будущем. И, кроме того, у него было довольно низкое мнение о технических возможностях России — предубеждение, подтверждённое во время войны с Финляндией. Он также допускал, что произойдёт некоторая задержка, прежде чем Россия сможет использовать технологическое преимущество от получения немецкого оружия»[632].

— В-третьих, Пакт обеспечил СССР выигрыш времени в 2 года:

Время работало на СССР, экономический потенциал Советской России рос невиданными темпами. Еще несколько лет у России не было бы экономических конкурентов на континенте. Рос и военно-технический потенциал: за 1939–1940 гг. были созданы все основные виды новых вооружений: танки Т-34, КВ; самолеты МИГ, ЛАГГ, Як-1, Ил-2, Пе-2; самозарядные винтовки СВТ-40 (их образцы, попавшие к немецким специалистам «вызывали удивление»[633]); автоматы ППШ–41, реактивные минометы «Катюша», первые радиолокационные станции «Редут» и РУС-1, и т. д. Кроме этого, с 1 сентября 1939 г. по 22 июня 1941 г. численность Красной Армии была увеличена более чем в 2,8 раза, до — 5,4 млн. человек[634]. Была проведена мобилизация экономики, расходы на оборону выросли с 16,5 % бюджета в 1937 г., до 32,6 % в 1940 г.

Правда была и другая сторона медали: никто в Кремле не предполагал, что Гитлер сможет достичь такого грандиозного успеха в Европе. Да, что Москва: «экономические последствия побед Германии на Западе и Юго-Восточной Европе, — по словам Некрича, — не могли быть предусмотрены даже самыми смелыми расчетами руководства германской военной экономики. В руки Германии попала высокоразвитая промышленность европейских стран, таких, как Франция, Бельгия, Голландия, Люксембург… Захват Польши, а затем победы на западе позволили гитлеровскому руководству получить даровую рабочую силу… Только в сельском хозяйстве Германии было использовано свыше 1 млн. человек, главным образом польских военнопленных. Таким образом, высвобождалось значительное число немцев, в которых так нуждалась германская армия»[635].

Уже к концу 1940 г. «хозяйственное пространство» Германии составляло 4 млн. кв. км с населением 333 млн. человек. Теперь даже валовый экономический и промышленный потенциал «объединенной немецкой Европы» превосходил показатели СССР. Только в одной Бельгии германские вооруженные силы обслуживала половина рабочих и служащих, или более 900 тыс. человек[636].

— В-четвертых, Пакт отодвинул границы СССР:

Присоединение украинских и белорусских территорий Польши, Прибалтики и пограничных с Ленинградом земель Финляндии осуществлялось на основании духа секретного протокола, подписанного