Книга Вместо свадьбы - Кристин Лестер

— Не знаю. Этого никто не знает. Но, судя по всему, это она его бросила, потому что уехала и вышла замуж сразу после развода, оставив Бернару сына.

У Эвелин перехватило дыхание:

— Сына? Он что… Сын живет с ним?

— Успокойся, сын живет с его мамой. Да мальчишке уже десять лет! У него самого скоро невесты начнутся.

— Десять лет? Сколько же Бернару? Тридцать? Тридцать пять?

— Эвелин, ты откуда свалилась?

Эвелин вскочила с лавочки:

— Ну не знала я, не знала! Мне просто и в голову не приходило поинтересоваться им. как мужчиной! А сколько лет боссу, который только и знает, что отпускать в твой адрес пошлые шуточки, мне все равно!

— «Пошлые шуточки»! Да он любил тебя, и многие это видели.

— Ха! Так странно любил, что половина офиса думала, что мы просто спим, а я сама — что ему только этого и нужно. Любил!.. — Эвелин нетерпеливо прошлась туда-сюда. — Но авантюрист он первоклассный, это точно!.. Слушай, Рене, ну хоть ты-то не в сговоре с ним?

— Пока нет, — лукаво улыбнулась подруга. — Но всякое может случиться.

На следующее утро Эвелин позвонила Себастьяну.

— О-о-о! Эвелин! Ну как ты?

— В полном порядке. Как подготовка к свадьбе?

— Ты про что?

— Как про что? — опешила Эвелин. — Сесиль сказала, что выходит за тебя замуж. Ты это подтвердил. Ты ведь хотел жениться, правда? Ну не беда, что поменял невесту… С кем не бывает.

— Эвелин, я… — голос Себастьяна был виноватым, — мы… мы не собирались жениться. Просто… мы немного разыграли тебя.

У нее все похолодело внутри:

— «Мы» — это кто?

— Ну мы с Сесиль действительно встречаемся… Я хотел сказать тебе об этом… Ну о том, что мы с тобой расстаемся, а Сесиль…

— С кем, черт побери, ты меня разыграл?!

— Ну… У меня есть один приятель…

— Ясно, — отрезала Эвелин. — Мне только интересна одна деталь: Бернар и тебе заплатил или ты согласился помочь ему из альтруизма?

Себастьян немного посопел в трубку, потом виновато сказал:

— Из альтруизма… Но ведь это же правда!.. Прости, Эвелин, но я люблю Сесиль и если когда-нибудь захочу на ком-то жениться, то…

— Мне это не интересно. Прощай, Себастьян.

Эвелин разозлилась. Сильно разозлилась. Она отправилась в аэропорт. Если она еще раз слетает в Канаду и обратно, деньги кончатся совсем, ну и черт с ними!

Зато она ему устроит! Как только доберется до места. До базы или до этого чертова острова. В любом случае она найдет способ достать Бернара. Достать, чтобы доказать, что она сильнее! Этот человек окружил ее, опутал, обложил неприятелями, поймал ее в сеть… но она все равно победит! Она найдет лазейку. Она сможет уйти от него. Теперь это вопрос чести.

Едва войдя в кабинет начальника базы, она прямо с порога заявила:

— Здравствуйте, я хочу решить кадровый вопрос. Поскольку моего непосредственного руководителя сейчас нет на месте, обращаюсь лично к вам. Вот мое заявление. Я увольняюсь и разрываю контракт.

— Сядьте.

Эвелин села. Уилл Бентин прошелся по кабинету туда-сюда. Ей всегда было интересно, сколько ему лет. Сорок? Шестьдесят? На дубленном солнцем и ветрами лице этого мужчины возраст не читался совсем.

— Что там у вас с Бернаром происходит? Вы поссорились?

— Мы? — Эвелин брезгливо изогнула губы. — С чего вы взяли? Просто… я ухожу.

— Он не простит мне, если я вас отпущу.

— Вот как? А кто тут у вас главный?

— Какая разница? Я знаю его сто лет, очень уважаю и не хочу делать ему плохо. Говорю вам, Бернар будет очень расстроен, что вы были здесь и даже с ним не повидались…

Ей хотелось крикнуть: «Это он с виду такой суровый, а на самом деле всем все прощает!»

— Просто, Эвелин, вы не слишком хорошо поступаете с ним. Не знаю, что у вас за отношения…

— Да я!..

— Подождите, не перебивайте. В прошлый раз вы подставили его, позвонив и сказав, что он вас отпустил.

— Да я!..

— А он тут потом с ума сходит от тревоги, потому что в Фробишер-Бей вы сбежали от него и даже не сообщили ему лично, что улетаете во Францию… Нехорошо, Эвелин.

Наябедничал! — со злостью подумала она, прищуриваясь.

— Не надо думать о нем плохо. Он до последнего скрывал ваше отсутствие, это мне потом доложили. Да и не в этом дело. Видите ли… Специфика работы базы несколько иная, чем в теплой комфортной Франции. Здесь условия в некотором роде приближены к военно-полевым. Поэтому дисциплина, я считаю, должна быть железная. По крайней мере, в подобных ситуациях. Бернар знает, он прошел эту школу жизни, когда мы с ним работали спасателями… Если мы не будем выполнять и правила, значит, рано или поздно кого-то настигнет беда. Вся стройная система, в которой мы работаем тут, держится именно на неукоснительном следовании правилам. А вы устраиваете детский сад.

— Детский сад?

— Да, детский сад. Если у вас произошел личный конфликт, его не следует переносить в рабочую сферу. Да и вообще — предавать никого нельзя.

— Да?!! А если он первый предает?!!

Мистер Бентин отвернулся:

— Ну все, Эвелин. Думаю, вы поняли меня. Бернар завтра утром будет на базе, дождитесь его, пожалуйста.

Она встала.

— А если не дождусь? Что мне за это будет?

— Ничего. Но я не советую вам разрывать контракт. Вы теряете много денег.

— А если я все-таки…

— Ну тогда я ничего не видел и не читал. — Уилл Бентин разорвал ее заявление. — Вот видите? Нет никакого заявления. Такие вещи лучше решать со своим непосредственным начальником.

— Ах так! Мой непосредственный начальник вообще-то сидит в Нью-Йорке!

— Насколько мне известно, мистер Стефансон передал все свои полномочия относительно вас Бернару.

И здесь он ее переиграл! Эвелин в ярости топнула ногой и вышла из кабинета в состоянии легкой истерики. Ее трясло так, что она даже не могла попасть пальцами в кнопки телефона, пока не решила плюнуть на все и не звонить Бернару. Пусть сидит спокойно. Пусть. Пусть! Она все равно уедет. И больше никогда-никогда!.. И нигде-нигде!.. Нет, он не найдет ее, может даже не надеяться!

Эвелин собрала вещи в своем номере, сложила в сумку и села возле нее, грустно подперев подбородок рукой. Через полчаса в Фробишер-Бей идет машина. Надо успеть: она не будет ждать Бернара. Нет!

Она еще раз обвела взглядом комнату и увидела, что на диване до сих пор валяется ее любимая пижама, та, в которой ее видел Бернар. Так всегда: когда вещь лежит на виду, ее очень легко не заметить.