Книга Быть или казаться - Семён Афанасьев

В отличие от ДжоЧже.

— Почему?! — интерес корейца был искренним и неподдельным, потому что настоящим и прагматичным.

— Первая имеет очень серьёзные психологические ограничения. Религия или что-то похожее. Короче, вначале — женитьба, остальное потом. Поэтому и одна, — не задумываясь, ответил Виктор. — У второй ограничений религиозного или морального характера нет. Это вовсе не значит, что она тебе даст в первый вечер! — русский явно решил пояснить подробнее, увидав нездоровый энтузиазм в глазах товарища. — Просто первая не даст однозначно, а со второй этот теоретический шанс есть.

— Точнее неизвестно? — не сдержал разочарования азиат.

— Точнее надо смотреть на неё лично, причём настрой именно в конкретный вечер. А не по фотографии месячной давности гарантированный прогноз стряпать, — отстраненно заметил Щукин. — Если звёзды сложатся, плюс её настрой на момент — всё может быть.

— И ты с каждым человеком так можешь?

— Поясни.

— Ты саму су… саму Лоу уговорил нас отпустить быстрее, чем вы с ней потом документы оформляли на робота. — Хван очень аккуратно подбирал слова. — Если напишу об этом на форуме, мне просто не поверят. Ты на каждого так влиять можешь?

— Бл*, друг мой Хван! — спускаясь по лестнице, Виктор оперся о плечо инженера. — Как раз с Лоу всё не сложнее, а проще! Девочка, которая больше любила и уважала отца, но тот с матерью плохо расстался. А мать для нее была авторитетом в плане надёжности.

— И что?

— И всё. Вот у неё в голове и стреляют время от времени некоторые очень интересные паттерны… Скажем, для неё мужчина — и непререкаемый авторитет, это по детству, и источник говна и страданий — подростковый возраст и личный опыт замужества. Плюс, но тут неточно, достаточно негативное влияние со стороны матери по теме. С ней любой мужик договорится, если он не преступник и человека в ней видеть будет. А не бачок для спермы…

* * *

Завершив такой занимательный сеанс общения, Лоу быстро подключилась к искусственному интеллекту, управляющему в здании многими процессами.

Как только за двумя нетривиальнымм посетителями захлопнулась дверь, умная машина начала транслировать ей весь их разговор в коридоре. Благо, параметры техники и оборудования здания позволяли.

Во время разговора у неё возникло ощущение, что Щукин её заинтересовал больше, чем получалось у всех до него. С другой стороны, она никогда не заняла бы текущей должности, если бы не умела обуздывать эмоции.

В теории, под видом двадцатилетнего мог скрываться парень постарше. Не недоучившееся студент, а какой-нибудь интересный типаж по смешанному профилю. Например, совершил преступление, был осужден по чужим документам.

Его родина сегодня представляет собой сумму непонятных образований, так что полная смена документов может быть вполне возможной.

Были и другие варианты, хоть и ревизор по чью-нибудь душу. Будучи хорошим копом, она где-то не сомневалась: понятно по разговору, человек не тот, что по бумагам. Хотя по сканеру всё правильно.

Такая нетривиальная личность наверняка не по её ведомству, что не мешает ей иметь личные интересы там… там, где ей это просто интересно.

— Вот ведь гадёныш мелкий, — без эмоций пробормотала начальник отдела, обдумывая ситуацию и параллельно слушая разговор двух озабоченных пацанов, младше неё возрастом.

Впрочем, младше ли Щукин, это ещё вопрос. Да и не так он озабочен, как второй.

Фыркая из-за неожиданно точных попаданий русского в её адрес (интересно, он догадывается, что именно сейчас его слушают?), она чуть не пропустила весьма интересный момент: по лестнице, навстречу Хвану и Щукину, поднимался один достаточно небезызвестный типаж из Молний.

Приглядывая за необычными посетителями в том числе через камеры коридоров (ну а почему нет), она машинально отметила огонёк интереса в глазах члена банды.

Последний, воровато оглядевшись по сторонам, зачем-то полез рукой подмышку.

В тени бокового коридора, за односторонним стеклом, будучи невидимым для всех троих, за ними наблюдал Сэм Дьёрк.

Последнего она, кстати, вообще терпеть не могла.

Глава 12

Виктория Абилхакимова, врач-интерн 7 курса медицинского университета имени Асфендиярова, Алматы, Республика Казахстан.

Рефлексы — зло. Иногда.

Во-первых, открытой ладонью тебя сильно никогда не ударят. Особенно девчонка. Можно было вообще подставить голову и не дёргаться корпусом.

Во-вторых, лично мне было бы проще получить хлопок по голове, чем нырять под руку с моим ребром сейчас.

Но задним умом мы всё крепки, а вот по запаре… В итоге получилось: вместо безобидного шлепка, я сама себе чуть не устроила гораздо большую проблему.

Ладно. Машалла. Вроде норм по ощущениям.

Коридоры здесь огромные. Пока доходим из кабинета Лоу до лестницы, мой новый напарник успевает вывалить на меня целые ушаты информации насчёт неё же — ужасной стервы Лоу.

И ведь не скажешь ему, что он — долбаный сексист. А саму Джордан я очень даже хорошо понимаю.

Нет, так-то кореец парень неплохой. Просто социальные нормы, к которым он привык, чуть далеки даже от моего весьма патриархального и совсем не равноправного Казахстана.

Меня время от времени надирает то ли сказать ему что-нибудь, то ли сделать вручную; слава богу, вовремя спохватываюсь. Всё-таки, я сейчас мужик.

Пока сидели и оформляли хирургического робота, у меня в голове всё неожиданно сложилось насчёт Курбона: рубль за сто, имел место самый обычный затык.

Ну, как самый обычный, надо слегка реалии понимать. И нюансы лингвострановедческих деталей знать, это сам Махмадшоев так говорит (хэзэ, где он на стомате таких слов нахватался).

Это для славян и тюрков таджики, Иран и Афганистан — разные. Три разных народа и три разные страны, если стереотипно.

На самом деле, уже самоназвания за себя говорят, если их знать.

Форсии тоджики. Форсии кобули, он же дари. Форсии. Ясно же.

По-русски: таджикский, дари и фарси. Связь вовсе не очевидна.

По аналогии: British English. American English. Australian English. Canadian English.

Понятно, что кириллица в начале двадцатого века барьеры слегка поставила, но не настолько, чтобы парень из кишлака по эту сторону Пянджа не понял точно такого же, но с той стороны.

В общем, один это народ. Хотя и разделённый политическими границами (плюс — накопившимися за время размежевания традициями уже внутри этих границ, но тут не особо). Даже картинка в своё время в одной их группе была: