Книга Сердце двушки - Дмитрий Емец

Витяра полетел к Первой гряде и там же, на прииске, где он когда-то оставил лопату, продолжил раскопки. Саперка так и торчала в куче глины. Витяра шел вдоль гряды и, соображая, откуда начинать поиски, изредка ударял по скале саперкой, откалывая небольшие куски породы. Так он прошел метров двести и хотел уже возвращаться, как вдруг в толще скалы, выше того места, куда он только что нанес удар, что-то блеснуло.

Витяра тщательно оглядел это место и убедился, что тусклый блеск исходит из одной-единственной точки. Там, довольно глубоко в скальной трещине, что-то мерцало. Он попытался дотянуться пальцем, но не дотянулся. Тогда Витяра стал осторожно расширять трещину. Скала поддавалась с трудом, а саперка гнулась и плохо подходила для расширения трещин. Эх, если б была кирка! Но хотя кирка на двушке и была припасена, лететь за ней было далеко. И Витяра продолжал орудовать саперкой.

Четверть часа спустя на его ладони лежала синяя закладка. С «синяками» редко угадаешь с первого раза, но эта подходила для заморачивающегося парня идеально. Витяра опустил ее в сумку и собрался уходить, но случайно бросил в трещину еще один взгляд. И сразу обнаружил, что привлекшее его сияние никуда не исчезло! Напротив, стало даже ярче. Синяя закладка, которую он только что с трудом извлек, только перекрывала его.

Витяра торопливо вернулся к трещине, и после часа напряженного труда, когда пальцы его были иссечены каменными осколками, а саперка выглядела так, что Кузепыч, увидев изувеченный инструмент, сфабриковал бы своим речевым аппаратом целую толпу якорных пней, на ладонь к нему легло нечто напоминающее зеленый мяч для большого тенниса. Только липкий и клейкий. В пупырчатых боках были утоплены страшные белые глаза с черными точками зрачков. Глаза эти были отвратительны, но Витяра быстро разобрался, что это не глаза, а плоды, а черные зрачки в них – семена.

Витяра зажмурился, позволив закладке рассказать о себе. И она рассказала. Ей было очень много лет, и все это время она медленно росла в камне, постепенно раздирая скалу. Никаких специальных даров закладка не содержала, разве что в каждом ее семени жила отдельная и ревнивая сила, тщательно оберегающая себя от соприкосновения с другими семенами.

Другими словами, в руках у Витяры находилась самая сильная антизакладка, которую когда-либо находили шныры. Если с силой бросить этот зеленый мяч, произойдет мгновенный страшный взрыв, который уничтожит все что угодно, любую сталь, любой бетон, но главное – он сотрет на каком-то участке и границу между мирами.

* * *

В тот же нырок Витяра принес с собой и маленький белый цветок. Цветок напоминал пуховое перышко птицы, застрявшее в трещине скалы. Потому-то Витяра и взял его, что удивился, откуда на прииске Первой гряды перо птицы. И только когда у пера оказался короткий корешок с ворсинками, Витяра сообразил, что это цветок. В ШНыре он подарил его Суповне.

Суповна растения любила. Правда, побольше и покрупнее. Этот же крошечный цветок она едва смогла ухватить двумя пальцами. Повертела и, хмыкнув, сунула в горшок из-под скончавшейся герани. Герань эту недоубитый Гоша недавно случайно полил горячим бульоном, из-за чего едва не стал доубитым Гошей.

На другое утро Суповна, как обычно, появилась на кухне раньше всех. Она шла раскачиваясь, держась за стены и ругаясь в голос. Перед глазами летали черные мушки. Давление скакало. Косточки на ногах болели. Лечь бы и помереть. А надо было ставить воду, варить, жарить, готовить завтрак, потом обед, потом ужин – иначе эти задохлики-шныры отбросят копыта. Набрали со всего города бедолаг-детей, посадили на пегов – а они тощие все! Соплей перешибешь!

В дверях Суповна остановилась и, настраиваясь на трудовой день, на пару секунд ткнулась лбом в косяк двери. Работы непочатый край. Даже на кухню заглядывать страшно. В мойке полно посуды. Под морозильником натекла лужа. Гоша и Надя, разумеется, еще не вставали. Они явятся, когда все будет уже готово, и начнут охать: «А что, эту столитровую выварку вы одна на плиту поставили?! Ох-ох-ох! А пол вы тоже помыть успели? Ну надо же!»

Ну все, пора работать! Суповна привычно перешагнула через нелегальную кошку Дианку – одну из полусотни кошек шныровского парка. Про Дианку Суповна вечно распускала слухи, что терпеть ее не может, но куски курятины и фарша ей бросала регулярно. Кошка, поначалу тощая и гибкая (Суповна ворчливо называла ее «глиста»), растолстела так, что утратила способность мяукать, а только скрипела. На подоконник же запрыгивала едва-едва.

Перешагнув через кошку, Суповна случайно взглянула на окно, и черные мушки перед ее глазами моментально перестали летать. Горшок из-под герани взрывался раскидистым растением, похожим на яркий птичий хвост. Каждый его лист напоминал пышное павлинье перо. Каждый был своего цвета. По краям перьев на длинных гроздьях висели плоские белые печенья.

Суповна поставила чайник, налив в него совсем немного воды, чтобы быстрее закипел. Сунула в чашку чайный пакетик. Села к окну и стала смотреть на цветок. Ну надо же! А вчера какой клоп был! И где сил только взял!

Чайник закипел. Суповна залила пакетик кипятком. Пить чай без ничего ей не хотелось, и, немного посомневавшись, она оторвала одно из висевших печений. Осторожно откусила с краю. Вроде не отравлено. Вкус такой… гм… ну да шут его разберет… печенье как печенье…

Откусила еще раз, и внезапно в мозгу у нее вспыхнула мысль: «Все будет хорошо!» Мысль была четкая и ясная, не мимолетная, а такая, словно написана огромными буквами. Суповна сорвала еще одно печенье. На сей раз она ела уже смелее. И снова возникла мысль: «Ты сильная! Ты справишься!»

«Это подбодрялки! – подумала Суповна, мгновенно давая печеньям название. – А что? Подбодрялки вещь хорошая!»

Она съела третье печенье. «Ты нужна!» – сообщил ей внутренний голос, и сделал это убедительно. Хочешь не хочешь – поверишь.

«Ты самая красивая!» – заверило Суповну четвертое печенье.

– А вот уж врать-то не надо! – вслух сказала Суповна и ухмыльнулась самой довольной, самой разбойничьей улыбкой.

Когда ближе к семи Надя и Гоша виновато просочились на кухню, им даже не пришлось оправдываться, и все их отговорки пропали зря. На кухне все кипело. Суповна работала в восемь рук. Котлы кипели так, словно их поставили на атомный реактор. Бурлила каша. Картошка чистилась сама собой.

Чудо-растение шевелило разноцветными листьями в такт движениям Суповны. Казалось, оно дирижирует и одновременно аплодирует. Печенья в гроздьях подпрыгивали. Кухонная Надя, издавая охи и ахи, стала бочком пробираться к подоконнику, однако раньше, чем она прикоснулась к растению, в спину ей с силой ядра попало скомканное полотенце.

– А ну не трожь! Сама дам! – рявкнула на нее Суповна.

Надя шарахнулась. Замешкавшийся Гоша был сметен с дороги и получил в нос фонтанчиком кетчупа. Смирненько, как два зайчика, они стояли у стеночки и смотрели на летающую по кухне Суповну. Печенья в гроздьях тряслись и ударялись друг о друга. В воздухе пахло чудом.