Книга История амулета - Эдит Несбит

— Нет уж, спасибо! — торопливо ответила Антея. Здешние музыканты были бравыми ребятами — они играли очень громко и, что самое главное, не переставая. Но их музыка очень сильно напомнила Антее уличный оркестрик, который они с Сирилом, Робертом и Джейн однажды организовали по случаю Пятого ноября. Тогда это было по-настоящему здорово! Среди инструментов фигурировали картонный рожок, оловянный свисток, чайный поднос, каминные щипцы, полицейская трещотка, игрушечный барабан и прочие занимательные предметы — и все это гудело, свистело, гремело, трещало и скрежетало самым замечательным образом. Но одно дело играть самим, и совсем другое — слушать то же самое в исполнении других. Теперь Антея понимала, что папа был не таким уж и бессердечным, когда приказал им «немедленно прекратить этот жуткий бедлам».

— Что будем петь? — спросил Сирил.

— Как насчет «Милой крошки»? — предложила Антея.

— Слишком занудливо, — вступил Роберт. — Я предлагаю «Кто скачет по полю с тобой». Приготовились — раз, два, три!

Кто скачет по полю с тобой?

Куда лежит твой путь? —

Мой друг поможет мне домой

Невесту умыкнуть.

Ее старик грозит ружьем,

Старуха — кочергой.

Но скачем, скачем мы вдвоем!

Мой верный друг со мной.

Несмотря на отсутствие двух очень важных факторов — во-первых, Джейн, которая вела в их квартете партию альта, и, во-вторых, музыкальных способностей у Роберта, — песня оказалась столь непривычна изощренному слуху вавилонских ценителей прекрасного, что второй куплет дети закончили под неуклонно переходящие в овацию аплодисменты всех без исключения придворных леди и джентльменов.

— Еще! Еще! — кричал король. — Клянусь своей бородой, эта дикарская музыка мне по вкусу! Спойте еще!

Дети спели еще:

Невесту стерегли всю ночь,

Но только рассвело,

Как мы втроем умчались прочь

Всем стражникам назло!

Кто скачет по полю со мной?

Куда лежит мой путь? —

Когда вернешься ты домой,

Про друга не забудь!

Последние строки потонули в новом шквале аплодисментов, причем многие леди и джентльмены в совершеннейшем экстазе повскакали на ноги, а король так и вообще не мог прийти в себя, пока дети не исполнили все хоровые песни, которые знали (итого набралось три штуки). Свое блистательное выступление они закончили «Горцем», которого скромно исполнили в унисон.

Тогда король, во всем своем королевском величии — то есть, в пурпурной тунике и узкой, высокой короне на голове, — поднялся со своего ложа и громовым голосом произнес:

— Просите, чего хотите, о пришельцы из страны, где никогда не садится солнце, и, клянусь клювом Нисроха, ваше желание будет исполнено!

— Лучше всего поступить, как давешняя танцовщица, и сказать, что с нас достаточно чести ублажить его, — прошептала Антея.

— Нет уж, давайте попросим его отдать нам то, за чем мы пришли, — сказал Роберт.

— Ни в коем случае, дурачок! — попыталась предостеречь его Антея, но было уже поздно. Воодушевленный грохотанием музыки, ярким блеском светильников и более всего шквальными аплодисментами публики, Роберт выступил вперед и смело обратился к королю.

— Отдайте нам хранящуюся у вас половинку амулета, на которой написано имя Ур-Гекау-Сетчех! — сказал он, а затем, вовремя спохватившись, добавил: — О, король, да живете вы вечно!

Не успел он произнести выгравированное на амулете Великое Имя, как все, кто находился в пиршественной зале, попадали ничком на пол и перестали подавать какие-либо признаки жизни. Впрочем, не все — королева, например, обхватила голову руками и принялась в отчаяньи раскачиваться взад-вперед на своем ложе, а король так и вовсе выпрямился во весь свой немалый рост и на мгновение застыл, словно самая настоящая королевская статуя. Однако это у него быстро прошло. Уже через секунду в зале раздался его громоподобный рык.

— Стража, взять их!

И тут же, откуда ни возьмись, с проворством, присущим разве что выскакивающим из бутылки чертикам, в зале появились восемь здоровенных солдат в очень красивых золотых доспехах и красно-белых туниках. Что и говорить, смотрелись они просто потрясающе — во всяком случае, у всех троих детей немедленно затряслись поджилки.

— Схватить этих нечестивых оскорбителей святынь! — громыхал между тем король. — Бросить их в темницу! Пускай посидят там ночь, а уж утром мы найдем способ развязать им языки. Вне всякого сомнения, этим проходимцам известно, где находится потерянная половинка того, о чем нельзя говорить вслух.

Стена огня, льда, золота и железа плотно сомкнулась вокруг детей, а затем принялась потихоньку подталкивать их вдоль колоннады пиршественного зала по направлению к выходу. За спиной у них слышались испуганные возгласы постепенно приходящих в себя придворных.

— На этот раз ты по-настоящему допрыгался! — сказал Сирил Роберту с непередаваемым оттенком отчаяния в голосе.

— О, только не ссорьтесь! Все будет хорошо, — сказала Антея без всякой надежды в голосе. — Все просто обязано быть хорошо. Во всяком случае, раньше было.

За широкими спинами (и боками) стражников детям не было видно, куда их ведут, но постепенно отполированный мрамор у них под ногами становился все более грубым, а затем, ненадолго обратившись в камень, вдруг стал хорошо утрамбованной землей с вкраплениями песка. В лицо им ударил холодный ночной воздух. Затем еще одна небольшая пробежка по камню — и вот уже они спускались неведомо куда по грубо высеченным в скале ступеням.

— Готов поклясться чем угодно, что на этот раз мы все-таки угодили в мрачное узилище под крепостным рвом, — сказал Сирил.

Именно так и обстояло дело. И хотя узилище располагалось не под крепостным рвом, а под рекой Евфрат, положение детей от этого отнюдь не стало лучше — скорее, наоборот. Нужно сказать, что это было довольно жутковатое место — сырое, темное, с каким-то непереносимо гнилостным запахом, какой бывает у пустых устричных раковин (если, конечно, вам выпадало несчастье иметь с ними дело). Правда, в узилище имелся светильник, но разве можно назвать светильником подвешенную к потолку медную корзинку, наполненную трухлявыми щепками, отчасти пропитанными маслом, а отчасти — водой? Однако она отбрасывала достаточно света, чтобы дети могли увидеть, что стены тюрьмы были зелеными от плесени и что по ним беспрестанно стекали тоненькие струйки воды. В иных местах точно такие же ручейки стекали непосредственно с потолка. По земляному полу иногда проползали существа, очень сильно напоминавшие тритонов, а в дальних углах, куда не доходил свет, шевелились какие-то безобразные светящиеся твари.

На сердце у Роберта было так тяжело, что он всерьез опасался, как бы оно не выскочило у него из груди и не разбилось о твердый земляной пол. А между тем Антея с Сирилом вели яростную борьбу с тем сидящим в каждом из нас бесом, который постоянно подзуживает людей на жестокие и некрасивые поступки. К чести обоих следует сказать, что они вышли из нее победителями. Ни один из них не сказал Роберту (они потом уверяли меня, что даже старались не думать об этом) ничего похожего на «Это ты во всем виноват!» или «Из-за тебя одни неприятности!» Один раз Антея совсем было уже поддалась искушению уколоть его не таким обидным «Я же тебе говорила!», но в конце концов сумела преодолеть его.