Книга Как мы умираем. Ответ на загадку смерти, который должен знать каждый живущий - Кэтрин Мэнникс

Широко открыв дверь, он ведет меня в крошечную аккуратную гостиную с видом на чудесный сад. Здесь изумительное изобилие украшений и безделушек: фарфоровые статуэтки, экзотические морские ракушки, глиняные поделки, сделанные детьми, и все это сопровождается россыпью маленьких шахтеров и горнодобывающего оборудования, вырезанного из угля. Коллекция движется по серванту, заполняет высокий угловой шкаф, украшает викторианскую каминную полку и перетекает на изогнутый подоконник. Все без единого пятнышка, сверкает, очевидно, с нее стирают пыль и полируют с навязчивым постоянством. Кроме нас в комнате никого нет. Где мой пациент?

Мужчина жестом предлагает сесть. Он остается стоять, встревоженно переминаясь с ноги на ногу: — Вы не должны говорить ей. Она не сможет справиться с плохими новостями. Поверьте, я ее знаю.

— Не говорить ей что? — спрашиваю я, не зная, что он имеет в виду — хоспис или ее диагноз.

— Она не знает, что это рак, и думает, что у нее в животе просто жидкость, а врачи ищут лечение, — быстро шепчет он, поглядывая в сторону, желая убедиться, что закрыл дверь. — Если бы она знала правду, это убило бы ее.

О, Боже. Это странно. Он знает ее лучше всех, но попытка «защитить» любимого человека почти всегда обречена на провал. Я видела это много раз. Но я его гость, и в его доме должна соблюдать его правила. Я помню, что он не мой пациент, и я здесь для того, чтобы сделать все возможное для его жены. Мне придется придерживаться очень аккуратной, уважительной и вежливой тактики, чтобы выяснить, что лучше для нее, не пугая его настолько, чтобы он попросил меня уйти или прекратил разговор.

Я спрашиваю, как могу к нему обращаться. Мистер Артуре? Он немного расслабляется и говорит: — Зовите меня Джо. А она Нелли — сокращенно от Элеоноры.

— Спасибо, Джо. Я доктор Мэнникс, но большинство зовут меня Кэтрин.

Я благодарю его за предупреждение.

— Вы лучше знаете Нелли, и я уверена, что всеми силами ухаживаете за ней и не даете беспокоиться. Как долго вы женаты?

Джо говорит, что они были парочкой в детстве и несколько месяцев назад отметили 50 лет брака. Он указывает на фарфоровую тарелку на стене с изображением королевы Елизаветы II.

— Это подарок от семьи на нашу золотую годовщину. Мы большие поклонники королевы, — с гордостью говорит он. — Она придерживается очень высоких моральных стандартов. Для некоторых людей это больше ничего не значит.

— Джо, мне очень хотелось бы встретиться с Нелли и узнать, как я могу ей помочь. Пожалуйста, пойдемте со мной, чтобы вы могли убедиться, что я все говорю верно.

Он сидит на подлокотнике стула и выглядит менее напряженным.

— Обещаю, что буду отвечать только на те вопросы, которые она задаст, — продолжаю я, — но не смогу лгать. Если она потребует правды, мне придется рассказать обо всем в той мере, в которой она сможет с этим справиться. Вы можете мне довериться?

Джо избегает моего взгляда и стирает воображаемую пыль со стула.

— Никаких разговоров о раке? — спрашивает он.

— Нет, если Нелли сама не поднимет эту тему, — говорю я, и он выглядит довольным.

Джо ведет меня из аккуратной гостиной наверх по узкой лестнице в спальню. Здесь среди цветочных покрывал и разбросанных подушек сидит Нелли, смысл жизни Джо.

— Нелли, это другой врач, — говорит он ей, глядя прямо на меня, передавая четкое сообщение: «Смотри под ноги!»

Искренность и откровенность — это первое, что необходимо людям со смертельными заболеваниями.

А скрытность и избегание темы в попытках успокоить непонятно кого — в последнюю.

Нелли протягивает руку, чтобы поздороваться, и указывает на стул в углублении у окна, рядом с кроватью, где я должна сесть. Джо застревает в дверном проеме, отбивая тревожную чечетку. Нелли приказывает ему принести табуретку из ванной и сесть, ради всего святого. Он хмыкает и оставляет нас, а я представлюсь. Джо влетает обратно, словно ракета, желая убедиться, что я не говорю никаких запрещенных слов типа «хоспис», «рак» или «умирать». Я объясняю, что занимаюсь лечением симптомов, а терапевт Нелли попросил у меня совета относительно ее опухшего живота. Джо тихо выдыхает с облегчением и усаживается на стул со стороны Нелли. Они смотрят на меня через пропасть цветочного покрывала.

Через окно я вижу чудесную панораму местной долины, дополненную прозрачной зеленью леса вдоль реки. За деревьями торчат головы старых шахтерских вышек. Нелли, как королева, сидит среди подушек, ее уставшее тело возвышается над огромного размера животом. Это должно быть очень неудобно. Рядом с ней на высоком стуле сидит Джо, словно сурикат на карауле. Его глаза пристально смотрят мне в лицо, а рука сжимает руку Нелли.

— Нелли, у вас фантастический вид из спальни, — начинаю я с того, что не расстроит Джо. — Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы любоваться им?

Нелли смотрит в окно.

— Это как смотреть фильм о временах года, — улыбается она. — Я наблюдала, как деревья подкрадываются к вышкам, а до того как они появились, я могла видеть, как мой Джо идет домой, спускаясь с горы. Каждую минуту все меняется — свет, облака, цвета. Я люблю наблюдать за этим. Даже когда мне так плохо...

— Расскажите мне о своей болезни, — предлагаю я, и у Джо напрягается шея.

Нелли описывает все так, как я ожидаю. Ее живот так распух, что она едва может есть, но ее все равно чем-то тошнит в большом количестве несколько раз в день. Постоянно тошнит. Кажется, ее кишечник не работает, а ноги стали ватными.

— Джо очень терпелив, — говорит она, — он помогает дойти до ванной, если мне нужно в туалет. Но становится все сложнее. Кажется, в последнее время у меня нет сил...

— Но ты же ничего не ешь! Чего еще ожидать? — резко вставляет Джо.

Она спокойно смотрит на него и говорит:

— Слишком много борьбы, любовь моя. Я пытаюсь. Я съела мороженое сегодня утром.

— Что вас беспокоит больше всего, Нелли? — спрашиваю я. — Тошнота? Болезненность? Недостаток энергии? Что-то еще?

Джо смотрит на меня через кровать.

Нелли делает паузу, прежде чем ответить.

— На самом деле смесь всех этих вещей. Трудно сосредоточиться на чем-либо, когда тебя тошнит.

Я абсолютно согласна с этим. Боль неприятна, но ее можно вытолкнуть из сознания, переключая внимание на отвлекающие факторы. Но тошнота — это всепоглощающий, всепроникающий, отнимающий силы и душераздирающий опыт.

— Главным образом беспокоит слабость, — продолжает она, — и мне кажется, что она растет. Джо хочет, чтобы я ела, он так старается готовить мне эти прекрасные блюда.

А мне так больно видеть его грустным и разочарованным, когда я просто не могу на них смотреть...

Она печально смотрит на него и сжимает его руку: