Книга Ворриор и Пиас. Гнев богов - Стелла Так

– Ну что ты. Выше голову, принцесса, все будет хорошо. Ты теперь не одна, – Чарминг плюхнулся на пол рядом со мной. Он притянул колени к груди и обхватил их правой рукой, в то время как левой мягко гладил меня по волосам. Я подняла взгляд на него и скорчила гримасу.

– Не могу поверить, что собираюсь это сделать, – жаловалась я.

Чарминг устало улыбнулся.

– Пока что ты этого не сделала. Все еще можно отказаться.

Я тоже притянула к себе колени и обхватила их руками. Меня срочно надо было обнять, даже если это сделаю я сама.

Все во мне панически кричало и приказывало бежать сейчас же или хотя бы притвориться мертвой. Ведь мертвые не женятся. Не так ли? Ну, наверное, женятся, но… фу.

– Если я этого не сделаю… – я сглотнула ком в горле. – Что тогда произойдет?

Чарминг вздохнул и прислонил голову к стене. Его кадык подпрыгнул.

– Я полагаю, все так и будет продолжаться. Пиас будет преследовать вас с Вирусом, и вам, вероятно, даже удастся его вырубить, но это займет время. А у нас больше нет времени, милая. Ты не была на собраниях элиты в последние дни. Там все кипит, как в котле. Старики знают, что мы собираемся нанести удар, и планируют контратаку. Так что не получится подкрасться незаметно. Все давно уже в панике. Но элите нужен Пиас. Ну да, и ты.

– Если я проверну все это, нас с Пиасом больше не будет, – прошептала я.

Светлые брови Чарминга поднялись.

– Может быть, у вас не будет этой истории с радугой, поющими птичками, замком на двоих и диснеевским хеппи-эндом, но у вас будет история с жаркими ночами и отношениями, которые смогут существовать, несмотря на проблемы. Иногда принцесса получает не принца, а сумасшедшего мистера Хайда. Вы оба не чистый лист. История Пиаса началась задолго до тебя и развивалась в соответствующем направлении. Ваши отношения с самого начала родились не под счастливой звездой. Даже если бы у Пиаса была душа, а Шейм не стояла между вами. Она мать богов. Чтобы изменить это, ты должна либо убить ее, либо надолго убрать с дороги, и я не думаю, что у тебя хватит на это смелости.

Я фыркнула. В случае с Шейм я не была так уверена.

– Ну класс, а теперь я получаю мужскую копию Шейм.

Чарминг тихо захихикал.

– Ну да, тут я тебе не завидую. Но в свете всех событий это правильный выбор. Вирус и остальные, конечно, псевдоповстанцы с самым жутким интерьером с начала времен, но у них есть сила. Они играют грязно, и это та черта, которой не хватает чистоплюям из элиты. У них есть хорошие идеи. Однако их никто не слушает. А ты в силах это изменить.

Я грустно улыбнулась, чувствуя боль внутри. Но Чарминг был прав. Может, не всегда принцессе было суждено найти своего принца, а если можно спасти всех этим поступком, то, черт подери, я сделаю это.

– Ты готова? – надо мной стоял Вирус. Покрасневший шрам на его шее, как у Франкенштейна, уже заживал.

– К чему? – пробормотала я.

– К свадьбе, золотце, раньше я с тебя эти цепи не сниму.

Я вздохнула и ударилась головой об стену, а затем встала с пола: медленно, как бабуля.

– Сначала мы должны кое-что прояснить.

– И что же?

– Я должна рассказать об этом Пиасу. Заранее. Иначе это будет несправедливо по отношению к нему, – прошептала я.

– Хм-м. У нас нет времени на такую идиотскую…

– Конечно, она должна рассказать ему, – к моему удивлению, поддержал меня Эш, убийственным взглядом заставив Вируса замолчать. – А еще я хочу все организовать! Никто не женится в мешковатых штанах! Только через мой труп!

– Это все совершенно не важно, – отрезал Вирус.

– Еще как важно! – зарычал Эш. – Ворриор теперь часть семьи, и я не хочу, чтобы она, вспоминая об этом дне, видела перед собой твое испачканное грязью лицо! Иди к Пиасу, золотце, и все ему расскажи. Ты поступаешь правильно! – он так добродушно улыбался, что я почувствовала укол совести. Только я собиралась выдавить «спасибо», как Вирус, упрямый козел, упал на скрипучий стул и демонстративно скрестил руки на груди.

– Я точно не пойду к этому синеволосому уроду. Он потом еще и задницу мою поджарит. А цепи я сниму только, когда ты скажешь «да, я согласна».

Я прищурилась.

– Надеюсь, ты уже готов каждое утро просыпаться с подушкой на лице, которой я пытаюсь тебя придушить.

– К счастью, я больше не новорожденный бог, и спать мне не нужно.

– Крем для депиляции в шампунь!

– Перехожу на мыло!

– Слабительное в амброзию!

– Я сам буду готовить!

– Я найду нам маленького раздражающего песика и научу его писать в твою обувь.

– Перспектива убивать животных меня не отталкивает.

– Я тебя ненавижу.

– Это взаимно.

– Дай мне десять часов.

– Восемь.

– Можешь забыть об этом. Мне снова достать овощечистку?

Вирус фыркнул.

– Ладно. Забирай свои восемь часов, но я никуда не пойду.

– Ты и не должен, – выплюнула я, поворачиваясь к Чармингу. – Сможешь наложить на меня сонное заклинание?

– Конечно.

– Спасибо, – я с облегчением упала на лавочку, так что Эйджу пришлось отодвинуться.

Мы оказались так близко, и запах лакрицы ударил мне в нос. Я с любопытством его рассматривала, заметив в черных как смоль волосах белоснежную прядь. Она меня поразила, ведь я знала этот симптом. В мире богов это называлось дыханием смерти. У людей, которые умерли, но были воскрешены, появлялась такая прядь. Как будто смерть оставила свою отметку.

Эйдж добродушно позволил мне на него пялиться, а затем горько усмехнулся.

– У всех нас своя судьба, богиня хаоса.

Его голос заставил меня содрогнуться.

– Кажется, да, – кратко ответила я, прежде чем подать знак Чармингу. Он кивнул, и сладкая на вкус магия проскользнула в мою голову. Его глаза засияли так ярко, что мой мозг практически отключился.

– Спи! – услышала я шепот, прежде чем глаза закрылись.

Следующим, что я увидела, был вид сверху на город. Легкий ветерок дул в спину, толкая меня в направлении одинокой фигуры, стоящей на краю крыши небоскреба и смотрящей в небеса. По моей спине пробежали мурашки.

Я была так близко к нему, что видела, как синие волосы кружатся на ветру, а тонкая ткань футболки очерчивает мышцы спины. Я встала позади него и вдохнула запах льда и озона.

Он не оглядывался. Я открыла рот, чтобы сказать что-то, но колебалась. Мне показалось неправильным нарушать эту тишину.

Пиас выглядел почти… спокойным. Он медитативно смотрел в небо. Представлял ли он себе звезды вместо медленно поднимающейся и опускающейся мембраны Тартара? Как давно он чувствовал лунный свет на своей коже? Солнечный свет, согревающий холодные кости? Как давно слышал пение птиц и чувствовал свежую траву под босыми ногами? Всего этого здесь внизу не было, и хотя я была в Тартаре всего лишь несколько недель, уже страшно скучала по всему этому. Чувствовал ли он то же самое? Или без души не мог?