Книга Изнанка - Инга Кузнецова

И кажется, теперь я знаю: любовь – загадочная невидимая прослойка этого мира миров. Странная, прозрачная, клейкая. Она не пища. Её нельзя проглотить или уничтожить. Она никому не принадлежит. Она просто есть. Просто прослаивает миры. Существует между мирами.

Я люблю Лыша.

Лыш любит Бель.

Мы её найдём.

9

Я догадываюсь, о чём думает Лыш, хотя давно не слышал языка, который ему привычен. В Городе, в котором живут или жили все мои Хозяева после Бель, разговаривают иначе.

Лыш говорит сейчас очень тихо, сам с собой. Я слышу только шелест, который возникает при соприкосновении слов и краешков рта. Он думает о Бель, я уверен. Шелест, шелест. Но вот он поднимает отросток со мной – выше, выше – тянет его к лицу – может быть, он дотронется до покрова и я смогу перескочить? – в задумчивости прекращает движение (отросток зависает в воздухе), и я слышу тихое:

– Скоро откроют. Она не берёт трубку. Она не знает, что я здесь. Мне нужен кто-то из персонала. Кто-то, кто видит её. Попрошу передать записку. Ей что-то ведь нужно там. Я буду ждать.

10

Лыш выходит к какой-то белой стене. Он дрожит, ему холодно. Кажется, он уже забыл о происшествии в парке. Он сейчас похож на оторвавшийся от всего фрагмент мира. Потерянный Ма Лыш. Он поднимает меня к самому лицу и начинает кончиком отростка сдвигать тяжёлый чёрный жгут, крепко-накрепко прилипший к покрову, и я, сбросив оцепенение, выпрастываю рецепторы и падаю на лицо Лыша вместе с кусочками тёмной грязи и того, что было внутренней жидкостью Жуткого. Она высохла и превратилась в комки несчастья. Еле шевелящиеся полутрупы не похожих на меня полусуществ. Лыш, Лыш, зачем ты размазываешь всех нас по лицу?

Мой Почти-Хозяин устало опускается (зелёное становится ярче), и тело его замирает. Лицо клонится к земле, я чувствую, как Лыш хочет смешаться с ней, но тут кто-то заговаривает с ним.

11

– Молодой человек, здесь не положено!

– А? Что? – опоминается Лыш, и огромный Гиг в покровах цвета земного покрытия, которое они называют асфальтом, смягчается:

– Вы говорите по-немецки? – Что?

– О'кей. По-английски. Что… вы делаете здесь? В чём дело?

– Понимаете, у меня здесь девушка. Она из Китая. В инфекционном отделении. Она не отвечает на звонки. Я очень волнуюсь. Я хотел бы поговорить с доктором. Может быть, нужны деньги, какие-то лекарства. У неё нет в Германии родственников. У неё только я.

– Хорошо. Девушка. Китай. Я понимаю. Она красивая?

– Очень красивая. Мы зовём её Бель.

– Что у неё?

– Она заразилась новым вирусом. Эпидемия, слышали? Она же не умрёт, правда?

– Смерть – нет. Ты хороший парень. Смерть – нет. Тебе надо… медицина.

Я понимаю. Но я не медицина. Я охрана. Ты сидишь на ступеньках. Учреждение. Тебе нельзя.

– Я хочу подождать, когда они сменятся. Поговорить с кем-то.

– Здесь не положено. Ты плохо выглядишь. Алкоголь, наркотики?

– Что вы! Я против наркотиков.

– У тебя кровь.

– А, это на меня напал какой-то сумасшедший в парке.

– Я вызывать полицию.

– Прошу вас, не надо! Мне надо поговорить с врачами!

– Они не говорить. С тобой в таком виде. Грязное лицо. Руки, кровь.

– Но как же мне узнать, что с ней?!

– Ты звонить в приёмную? Телефон?

– Я звонил в приёмную, но мне отказались дать справку. Я звонил много раз. Они сказали: данными по такому пациенту мы не располагаем. Как вы думаете, что это значит?

– Она точно здесь? Ты уверен?

– Её привезли сюда. Так мне сказали в общежитии университета.

– Это странно.

Тело-мир Лыша начинает крениться.

– Больно? Плохо? А ну подожди. Никуда не уходи. Жди здесь.

12

Асфальтовый Гиг уходит. Мы с Лышем ложимся на траву. Где-то рядом Бель, я это чувствую. Я надеюсь на это. В высоких деревьях поют птицы.

Я не знаю, много ли проходит мигов. Асфальтовый Гиг, разговаривающий отрывисто, возвращается большими скачками.

– Вот, – говорит он. – Бутылка воды. Пить. И вот ещё. Немного спирта и ватные диски. Смочить лицо. Это дезинфекция. А там посмотрим, что делать.

Глава 18

Бездна

1

И Лыш садится, и кивает, и говорит «благодарю», и сначала жадно пьёт, как птица, запрокинув лицо (я вишу на одном рецепторе и вижу толстую полупрозрачную стену и сквозь неё – белый свет, голубизну неба и широкие ярко-зелёные отростки деревьев вверху, насылающие прохладу). А потом раздаётся короткий «чпок», и резкий запах ударяет по нам. Незнакомый запах, в котором опасность.

Я сразу чувствую: эта жидкость вовсе не среда для жизни или полужизни. Это отрава. Сначала я пугаюсь за Лыша, а потом за себя.

Так пахнет смерть. Отложенная смерть.

Так – издалека, смутно – пахло, когда умирал Отец Отчётливого. Мне становится невыносимо тоскливо.

Это пахнет разлукой, мукой, бессилием.

И откуда только Гиги берут такие вещества?

2

Зачем это принёс Асфальтовый? Он казался мне дружелюбным. Проявлял сочувствие, произнося свои неловкие фразы, падающие как камни. Неужели я ошибся? Неужели он тоже Убийца? Нет, этого не может быть.

Я же знаю: огромные Гиги могут выглядеть пугающе, их голос может звучать скрипло – но если в его сердцевине есть что-то живое и свежее, есть призвук, мягкий, как трава, есть привкус нежности, такой голос не должен обманывать нас своей грубой оболочкой. За что же тогда цепляться, если всё обманывает, всё может осыпаться? Я слышал мягкую правду в оболочке скрипа. Звук заботы. Чего-то такого, что, вероятно, могло бы идти от старшего – к младшему. Отцовское что-то будто. Отцы же не убивают.

Нет, Охрана не враг. Он просто не понимает смерти, которую принёс.

3

Я не выпрастываюсь из чешуйки. Я обречён. Я не могу затеряться в траве или упасть на внешние, снимаемые покровы. Я боюсь оторваться от тёплого тела моего Почти-Хозяина. Я знаю: Гиги берегут свои тела и окутывают их в запасные оболочки, придающие им цельность. Эти внешние покровы – не Лыш, а мне нужен именно он, ведь я люблю его, я не смогу без него. Ни полубыть, ни полужить.

Всё моё полусущество сейчас дрожит на одном нитевидном рецепторе, цепляющемся за Лыша. Вот он, мой возлюбленный Хозяин, мой Город, мой Дом и мой Мир. Как же мне попасть в него навсегда, как же в нём остаться? Я больше не хочу случайных путешествий. Я больше не могу болтаться здесь наугад. Я выбрал Лыша, он ко мне вернулся.