Книга Двенадцать заветных желаний - Марион Леннокс

Начать с того, что он работал не один. Рядом с ним стоял маленький мальчик, и он, в отличие от Ника, совсем не улыбался, а смотрел на нее умоляющими глазами.

— К-как… Как? — запинаясь, еле выговорила она. — Как вы…

— Мы прилетели сюда на самолете, — сказал Бейли, выглянув из-за своего отца. — Это было легко. Папа спал всю дорогу, — добавил он.

— Наверное, летели в первом классе, — сказала Мисти, и вдруг каким-то образом ей удалось улыбнуться.

— Конечно, — подтвердил Ник, улыбнувшись еще шире. — Хотел предстать перед тобой в самом лучшем виде.

— Ник…

— У нас есть ваш список. — Бейли держался за руку отца, но взгляд его был устремлен на Мисти. — Мы тоже хотим его осуществить. Если вы позволите.

У нее сжалось горло. «Мы тоже хотим его осуществить…»

— Хочу признаться тебе, что я совершил ошибку, — серьезным тоном произнес Ник. Со всех сторон их обходили пассажиры, направлявшиеся к трапу. Мисти не замечала их. — Самую большую ошибку в своей жизни. Надеюсь, ее еще не поздно исправить.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — задыхаясь, промолвила она.

— Мы с Бейли просмотрели твои альбомы. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Нет, но…

— Эти альбомы — неотъемлемая часть тебя. Я надеюсь, что еще не поздно сказать тебе о том, что я люблю тебя всю, без всяких оговорок. Мы с Бейли полюбили Мисти-учительницу, Мисти — любительницу собак, Мисти-морячку. Но мы хотим большего. Мы хотим любить Мисти-путешественницу. Мисти — искательницу приключений. — Он колебался. — И… и Мисти — мою жену?

— О, Ник…

— И Мисти-мать, — пискнул Бейли, высунувшись из-за отца.

Мисти улыбнулась ему. Она не представляла, как она могла улыбаться. Ведь слезы текли по ее щекам.

Слезы? Разве у нее было какое-то горе?

— Мы составили маршрут нашего путешествия, — сказал Ник. — Санторини, Миконос, Кикладские острова.

— В вашем списке они тоже есть, но папа сказал, что мы сможем увидеть гораздо больше, — радостно сообщил ей Бейли. — Потому что «Махелки» — маленькая яхта. И мы сможем зайти в такие бухты, куда не пройдет большой корабль. Там такие красивые пляжи, папа показывал их мне по Интернету, и Кетчуп с Тук смогут сойти на берег вместе с нами. Здесь они не могут выйти, потому что… карал… канар… Папа, скажи, как это называется?

— Карантин, — сказал Ник, не сводя глаз с лица Мисти. — Мою яхту — «Махелки» — привел сюда мой друг, а Кетчуп и Тук прилетели вместе с нами. Фред сделал им необходимые прививки и выписал ветпаспорта. На яхте они смогут ездить с нами практически повсюду.

— Ты привез… собак?!

— Это наша семья, — не совсем уверенно произнес Ник. — Они не захотели остаться дома. Есть несколько мест, куда не пустят собак, но Роза и Билл присмотрят за ними.

— Роза и Билл?

— Родители Изабеллы, — сказал Ник с некоторым напряжением в голосе. — Они очень хотят помочь мне после смерти Изабеллы. Они любят Бейли. Я… немного отдалился от них, но они хорошие люди. Ведь это бабушка и дедушка Бейли. Я уверен, они полюбят тебя.

— И у них есть очень большой океанский катер, — сказал Бейли.

— Вы давно здесь? — еле слышно спросила Мисти.

— Четыре дня. Мы ждали тебя.

— Четыре дня…

— Мы ждали бы тебя целый год, если нужно. Мы хотим путешествовать вместе с тобой.

— Я хочу увидеть снежных овсянок, — сказал Бейли.

О боже! Теперь она действительно плакала. Уже навзрыд. И не могла остановиться. Рядом с ней остановилась пожилая дама.

— Что случилась, милая? — спросила она. — Этот мужчина вас расстроил? Может быть, позвать моего мужа, чтобы он отнес вашу сумку на борт?

— Я… — Мисти изо всех сил старалась совладать с собой. — Со мной все в порядке, — судорожно всхлипнув, произнесла она. — Этот джентльмен меня нисколько не расстроил. На самом деле… — Она сделала глубокий вдох, бросив взгляд на большой белый корабль, на котором она теперь уже не отправится к своей мечте. — На самом деле я уже нашла того, кто поможет мне отнести мои сумки, — сказала Мисти и улыбнулась. Она улыбалась все шире и шире, и прежде, чем пожилая леди что-то поняла, Мисти обняла ее и сказала: — Спасибо вам. Я очень рада, что вы предложили мне в помощь своего мужа, но, кажется, я только что нашла своего.

— Ты присоединяешься к нам? — спросил Ник, и весь мир вокруг них затаил дыхание.

Мисти почувствовала, что сердце ее снова стало биться. Она стояла перед мужчиной, которого любила всем своим сердцем, и в воздухе в ожидании застыли ее мечты.

— Почему бы и нет? Конечно! — сказала она, и Ник обнял ее перед глазами несказанно удивившейся леди, на лице которой тоже появилась улыбка.

Восход солнца.

Бейли все еще крепко спит. Вчера он так набегался по холмам Туллоха, что вечером уснул как убитый. Он наконец увидел снежных овсянок! Мальчик смеялся от радости, превратившись в того ребенка, которым был год назад.

Сегодня Мисти и Ник встали на рассвете, одевшись потеплее, потому что даже в летнее время горы в Шотландии были сырыми и туманными. Они взбирались по каменистым склонам, поддерживая друг друга, иногда расходясь, чтобы обойти какой-нибудь валун, и снова сходясь вместе, и продолжали идти рядом, как собирались идти всю оставшуюся жизнь.

Они добрались до того места, которое указала им квартирная хозяйка. И там они все опустились на подушку из вереска — не такую мягкую, как представляла себе Мисти. Они вместе увидели солнце, поднявшееся над дальними вершинами гор. В молчании. Вокруг раздавалось лишь пение снежных овсянок.

Это был самый лучший миг ее жизни.

Мисти лежала на мягком вереске, слушала пение птиц, о которых так много читала, рядом с мужчиной, которого любила.

Рядом со своим мужем.

Они поженились в Греции, на острове Линдос. В старинном храме, на берегу Эгейского моря. Линдос не значился в списке Мисти, но его следовало бы туда занести.

— О, Ник, я люблю тебя, — прошептала Мисти.

— Я люблю тебя тоже, — ответил он и поцеловал ее долгим поцелуем. Это были двое влюбленных, разделивших свои мечты. — Хочешь вернуться в кровать? — спросил он, когда поцелуи, наконец, закончились, и она поняла по его страстному тону, что именно он хочет — чего они оба хотят прямо сейчас.

— Ну да, конечно, — сказала она. — Вереск немного колючий.

— Очень колючий. А в доме двуспальная кровать. Подушки. Много подушек. И мягкое пушистое одеяло.

— Снимай свою куртку, — приказала она. — Вереск. Пусть будет больше вереска. Это прекрасная мягкая подстилка.

— Порочная женщина. Нас могут увидеть.

— Мы — единственные люди в мире, — сказала она. — Разве ты не знаешь?