Книга Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера - Энтони Бивор

150-я танковая бригада была гораздо сильнее. С учетом вспомогательных подразделений она насчитывала почти 2000 солдат, десантный батальон, две танковые роты с «Шерманами» и плохо замаскированными «Пантерами», роты моторизованной пехоты, тяжелые минометы и противотанковые орудия – на случай захвата одного из мостов через Маас в Андене, Юи или Аме {288}. План состоял в том, чтобы опередить танковые колонны, как только они дойдут до плато Высокий Фенн на линии с городком Спа, выбрав окольные дороги и тропы. Им предстояло прятаться днем, а затем мчаться вперед в темноте, чтобы захватить три моста.

Скорцени также планировал взорвать пять мостов в верховьях Рейна неподалеку от Базеля – на случай, если союзники войдут в Швейцарию, чтобы обойти немецкую оборону на юге {289}. Действительно, 5 декабря Главное командование рассматривало такую возможность, но Эйзенхауэр отверг эту идею. (Сталин за год до этого на конференции в Тегеране призывал союзников наступать на юг Германии именно через Швейцарию {290}.)

С приближением Дня Х название для Арденнской операции изменили: «оборонительное» «Вахта на Рейне» на Herbstnebel – «Осенний туман». Задержки с доставкой топлива и боеприпасов усугубились, и наступление пришлось отложить до рассвета 16 декабря. Для переброски дивизий в районы сосредоточения понадобилось около 1050 поездов; каждой танковой дивизии требовалось семьдесят {291}.

До сих пор обо всем знали только командующие корпусами. Но оберштурмбаннфюрер СС Иоахим Пайпер из 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» понял, что именно затевается, 11 декабря, когда Фриц Кремер, начальник штаба 6-й танковой армии, решил обсудить гипотетическое наступление в районе Айфеля. Он спросил у Пайпера, сколько времени понадобится его танковому полку, чтобы пройти восемьдесят километров ночью. Чтобы дать точный ответ, Пайпер сам взял «Пантеру» и провел испытательный пробег в темноте. Он понимал, что перебросить целое подразделение гораздо сложнее, но и он, и его начальники недооценили одно: состояние дорог и размокший грунт в Арденнах.

В тот же день в длинном кортеже из огромных черных «мерседесов» Гитлер добрался до «Орлиного гнезда», своей западной штаб-квартиры. Его главной заботой было сохранение секретности. Он занервничал, когда бомбардировщики союзников разрушили Дюрен, главный узел коммуникаций, расположенный сразу за стартовым рубежом операции. Перепады настроения фюрера были в высшей степени непредсказуемы: от полного уныния до совершенно безосновательного оптимизма. По словам его адъютанта оберста люфтваффе фон Белова, Гитлер «уже представлял, как немецкая танковая колонна врывается в Антверпен» {292}. На следующее утро Зеппа Дитриха вызвали в бункер фюрера, замаскированный под ферму.

«Готова ли ваша армия?» {293} – спросил его Гитлер.

«Не для наступления», – по слухам, ответил Дитрих.

«Вы никогда не будете удовлетворены», – ответил фюрер.

Позднее в этот же день в «Орлиное гнездо» на машинах доставили командиров дивизий – услышать обращение Гитлера. Охранники-эсэсовцы обыскали каждого офицера и заставили сдать пистолет и портфель. В 18.00 фюрер, прихрамывая, поднялся на сцену. Генералы, не видевшие его какое-то время, были потрясены тем, насколько хуже он выглядел, – бледный, ссутулившийся, с трясущейся рукой… Он сел за стол. Рядом, по обе стороны, сели Кейтель и Йодль.

Сначала он долго оправдывался, объяснял, почему Германия оказалась в таком состоянии на этом этапе войны {294}. «Превентивная война» была необходима для объединения немецких народов, потому что «жизнь немыслима без жизненного пространства – Lebensraum». Он ни на секунду не задумывался над тем, как на это реагируют другие народы. Любое возражение было частью заговора против Германии. «В конечном счете итог войны решает признание одной или другой стороны в невозможности победить. Таким образом, важнейшая задача – довести врага до такого положения. Самый быстрый способ сделать это – уничтожить его силы, занять территорию. Если же мы сами вынуждены перейти к обороне, наша задача в том, чтобы беспощадными ударами заставить врага понять, что он еще не победил и что война будет продолжаться».

Гитлер напомнил собравшимся генералам, что кое-кто из них в 1940 году боялся наступления на Францию. Он утверждал, что американцы «потеряли около 240 тысяч солдат за три недели» и что «у врага, возможно, больше танков, но, если учесть новейшие разработки, наши танки лучше». Германия столкнулась с неизбежной битвой, которая должна была рано или поздно произойти. Атаковать следовало с величайшей жестокостью. Никаких «гуманных запретов». «Волна страха и ужаса должна опережать войска». Цель состоит в том, чтобы убедить врага, что Германия никогда не сдастся. «Никогда! Никогда!»

Потом генералы пошли на званый вечер – отпраздновать шестьдесят девятый день рождения Рундштедта в его штаб-квартире, в близлежащем замке Цигенберг, мрачном здании, перестроенном в неоготическом стиле. Праздновать не хотелось никому. По словам Дитриха, они не осмеливались обсуждать наступление из-за угрозы смертной казни для каждого, кто его упоминал.

13 декабря Дитрих посетил штаб группы армий «B». Модель сказал ему, что это «наихудшее в плане подготовки наступление Германии за всю войну» {295}. Рундштедт заметил, что из тридцати двух обещанных дивизий четыре были выведены непосредственно перед атакой, в том числе 11-я танковая дивизия и 17-я дивизия моторизованной пехоты СС. Только двадцать две были назначены для начала наступления, остальные держали в резерве по решению ОКВ. В то время как большинство генералов считали успех операции маловероятным, младшие офицеры и сержанты, особенно из ваффен-СС, отчаянно на это надеялись.

Полк Пайпера, стоявший к востоку от Дюрена, получил приказ выдвигаться в район сбора за линией фронта. Солдаты выступили, как только стемнело, следуя сплошным желтым стрелкам, указывавшим маршрут. На бойцах не было никаких эмблем, машины без номерных знаков. Ночью и утром стоял туман, позволивший бойцам подойти к местам сбора не замеченными воздушной разведкой. Другие подразделения перед наступлением тоже сняли с машин свои символы {296}.