Книга Коснись горизонта - Айрис Джоансен

— Я сделал тебе больно? — Глаза Дэвида выражали тревогу, когда он посмотрел на нее. Из груди вырывалось тяжелое дыхание. — Я не хотел быть таким грубым! Господи, Билли, прости меня.

— Я сама подтолкнула тебя к этому, — ответила она едва слышно. — Это не имеет значения, ведь эта боль пришла ко мне от тебя, любимый!

— Все, что касается тебя, имеет для меня значение, — проговорил Дэвид с легкой обидой в голосе. — Что ты задумала? Ты хотела видеть меня нетерпеливым и грубым, но зачем? Ты сердишься на меня?

— Не будем сейчас об этом говорить. — Она устроилась рядом с ним и прикрыла веки. — Я так хочу спать!

— Билли, — еще раз позвал ее Дэвид, затем тяжело вздохнул и, тесно прижавшись, улегся рядом. — Ладно, спи, дорогая, но завтра мы поговорим.

Она лежала, чувствуя комок в горле и из последних сил сдерживая слезы. Билли знала, что завтра никакого разговора не состоится. Какими словами объяснить ему, что она боится привязываться к кому-либо, она боится разрешить себе любить так сильно. Когда нет любви, нет и боли. Она должна уйти сейчас, пока еще в состоянии справиться со своим чувством. Она должна вернуться к той жизни, которой жила до этой роковой встречи. Если, конечно, уже не слишком поздно.

Дэвид резко выдернул лист бумаги из машинки, нетерпеливо скомкал его и бросил в корзину, доверху наполненную такими же листами. Этим утром его преследовала неудача. Он был не в состоянии сосредоточиться. Большую часть времени он провел, уставившись на чистый лист, заправленный в машинку, и видя перед собой спящую Билли.

Ему казалось, что она окружила себя стеной, гладкой, холодной и непреодолимой. Она ни в какую не соглашалась поговорить о том, что произошло вчера, смеялась над своими ночными страхами и настаивала на том, чтобы он шел к себе работать. Она практически вытолкала его за дверь, сказав, что они увидятся за ленчем.

«Почему, черт возьми, я позволил ей это? — с недоумением спрашивал себя Дэвид. — Наверное, я надеялся, что она станет более уступчивой и мы сможем поговорить обо всем, если дать ей возможность побыть одной».

Теперь он сомневался, что поступил правильно. Что-то беспокоило Билли, и Дэвид был теперь уверен, что надо было заставить ее поделиться своими проблемами и убедить, что решить их они могут только вдвоем.

Раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Дэвид. Дверь открылась, и в комнату вошел Карим.

— Садись, Карим, — пригласил Дэвид, указывая на плетеное кресло. — Прости, я не предупредил тебя, что не буду завтракать.

Карим подобрал свои белые одежды и опустился в кресло.

— Это не так важно, — не торопясь, проговорил он. — Как себя чувствует мисс Калахан?

— Я полагаю, ты догадываешься, что на самом деле она не была больна. — Дэвид твердо посмотрел в глаза Карима. — Но я не уверен, что сейчас ей стало лучше. Я как раз собираюсь пойти поговорить с ней.

— Шарон? — На лице шейха появилось недоумение. — На вид она такая выдержанная, я и представить себе не мог, что она обратится в бегство при встрече с соперницей, не попытавшись сразиться с ней. Это очень странно.

— На самом деле она испугалась не Шарон. — Дэвид откинулся на спинку кресла. — Ее испугали привидения из прошлого, и они страшны, как сам дьявол.

Лицо Карима слегка оживилось.

— Я рад, что Шарон здесь ни при чем, — и, улыбнувшись, он продолжал: — У всех нас есть свои призраки. Надеюсь, что они бесследно исчезнут, если настоящее окажется счастливым.

— Может быть, — согласился Дэвид. — Я тоже надеюсь на это. Она слишком долго жила в одиночестве, и ей нужно время, чтобы разобраться и отбросить все, что ее беспокоит.

— Если я могу чем-нибудь помочь…

— Нет, — улыбнулся Дэвид. — Ты так беспокоишься о Билли? Ты наконец поверил, что она не подослана меня убить.

— Не похоже, что она собирается это сделать, — ответил Карим уже другим тоном. — Я прожил много лет и научился разбираться в людях. Из того, что произошло в течение последних двух недель, я понял, что у нее благородное сердце и она не в состоянии совершить что-нибудь дурное.

— Наконец-то. Я пытался объяснить тебе это в первый же день, когда привел ее сюда.

В дверь постучали, и в следующую секунду в комнату вошла Ясмин. В руках она держала кассету и гитару.

— Она ушла, Лизан. — Ясмин сокрушенно вздохнула. — Она сказала, что у нее болит голова, и что она хочет остаться одна. Когда я вернулась, чтобы узнать, будет ли она завтракать, ее уже не было. — Она взглянула на свои руки. — Осталась только гитара и прощальная записка для меня.

— И кассета, — безжизненным голосом добавил Дэвид.

«Господи, зачем только я оставил ее сегодня утром, — в отчаянии думал он, — я же видел, что с ней что-то происходит!»

Ясмин согласно кивнула в ответ на его слова.

— Да, в записке написано, что на кассете письмо для тебя. — Она протянула ему гитару. — А это тебе.

Еле передвигая ноги, Дэвид подошел и взял гитару. Он помнил, как много эта гитара значила для нее, и тем не менее она оставила ее здесь.

Дэвид поставил кассету в магнитофон.

— Мне уйти? — коротко спросил Карим.

— Останься. — Дэвид нажал на кнопку.

Голос Билли зазвучал в комнате, и он вздрогнул от ощущения ее близости.

«Прости, Дэвид, я не сдержала своего обещания. Я хотела остаться, но не смогла. — Несколько мгновений пленка крутилась, и вдруг опять раздался голос Билли: — Это не потому, что я не люблю тебя. Я люблю тебя. Я ведь никогда тебе не говорила об этом, да? Видишь, какая я трусиха. Я люблю тебя так сильно, что не могу смириться с этим. Сила моей любви пугает меня, я боюсь стать пленницей этого чувства, боюсь стать твоей невольной рабой. Моя свобода все еще так много значит для меня. Но снова и снова я говорю тебе: я люблю тебя! Говорю я тебе это только сейчас. — Голос Билли был едва слышен. — Я люблю тебя, Дэвид. Я оставляю тебе мою гитару и еще кое-что. Я не могу сейчас что-нибудь сочинить, это написал Роджер Витакер, но все здесь правда. — Голос Билли был нежным и низким, только слегка дрожал от волнения:

Ты так спокоен, когда разговариваешь.

Так безмятежен, но это не равнодушие.

Ты смеешься, когда другой плакал бы на твоем месте,

Ты всегда говоришь только правду, даже когда знаешь, что легче солгать.

Твоя душа так прекрасна! Сколько от тебя света!

Ты солнечный свет в моей душе.

Ты согреешь меня, если я замерзну,

Сделаешь меня молодой, когда я состарюсь.

Ты моя путеводная звезда, там, в небесах. Сколько от тебя света!