Книга Защитить убийцу - Филипп Марголин

– Что происходит, сэр? – спросил Карл.

– Человека, который нас впустил, зовут Винсент Родино. Он организует неортодоксальные спортивные соревнования. Я узнал о сегодняшнем событии несколько дней назад и решил, что оно может тебя заинтересовать.

Карл уже собрался задать еще один вопрос, но свет притушили и в центр песчаного четырехугольника, вокруг которого стояли стулья, вышел Родино. С разных сторон квадрата к нему подошли двое мужчин. Тот, что стоял слева, был коренастым, с широкой грудью, покрытой черными волосами. Ноги короткие и мускулистые, руки тоже. Над бровями – сеть шрамов, нос сломан, и наверняка не единожды. На нем были боксерские трусы и ботинки. Никаких перчаток.

Второго бойца Карл узнал – видел его на недавнем турнире по карате. Высокий, стройный, тоже без перчаток, в одних черных штанах.

– Давайте начинать, ребята, – громко сказал Родино.

Он помолчал, ожидая, когда усядутся те, кто стоял. Бойцы двигались, разминая мускулы и делая театральные выпады.

– У нас сегодня занимательное событие, – продолжил Родино, когда зрители утихомирились. Он поднял руку и показал на боксера: – Перед вами Гарольд Макмюррей. Он считается шестым в полутяжелом весе в соответствии сданными Государственной комиссии бокса Калифорнии. На его счету тринадцать побед, два поражения и шесть нокаутов. – Родино повернулся к другому бойцу. – Здесь вы видите Марка Торренса, чемпиона по карате западных штатов последние два года.

Зрители зааплодировали, и Родино пригласил бойцов в центр арены.

– Вы, ребятки, правила знаете. – Для пущего эффекта Родино выдержал паузу. – Никаких правил нет. – Некоторые зрители рассмеялись. – Победитель получает все. Бой идет до тех пор, пока один из бойцов не теряет сознания или отказывается продолжать бой. Никаких раундов. Можете кусаться, лягаться, бороться, но никакого оружия. Поняли?

Бойцы кивнули. Уингейт повернулся к Карлу:

– Считаешь, что каратист способен уложить профессионального боксера?

– Все зависит от бойцов.

Родино ушел с арены, и бойцы начали осторожно кружить друг против друга. Боксер явно страдал плоскостопием, вперед двигался медленно и имитировал удары головой и кулаками. Торренс легко танцевал вокруг.

Толпа уже завелась, подбадривала бойцов и ждала первого удара.

Макмюррей попробовал подобраться ближе, но Торренс продолжал оставаться вне пределов досягаемости, дразня коротышку короткими легкими ударами. Скоро лицо боксера покрылось красными вспухшими рубцами. Рассерженный Макмюррей сделал выпад. «Черный пояс» отступил в сторону и сделал ему подсечку. Макмюррей упал, инстинктивно выбросив вперед руку, чтобы за что-то зацепиться, и открыл голову. Торренс тут же нанес удар с поворотом в лицо боксера. Резкий удар распорол тому щеку. Возбужденная кровью толпа взревела. Макмюррей пополз по песку пытаясь уйти от следующего удара, но Торренс не торопился. Боксер с трудом поднялся на ноги.

– Твое мнение? – спросил Уингейт, не отрывая глаз от арены.

– Хороший удар ногой, – тихо ответил Карл. Он следил за бойцами взглядом эксперта.

Торренс нанес еще несколько легких ударов и начал забавляться. Он дразнил противника, но боксер дрался за средства к существованию и разозлить его было непросто. К тому же он был в хорошей форме и ничем не показывал, что полученные удары ослабили его.

Торренс продолжал бить по корпусу, а боксер двинулся вперед и нанес удар правой в ребра каратиста. Торренс поморщился, а Макмюррей быстро нанес удар левой, слегка задев шею противника. Торренс вошел в клинч, обхватив боксера своими длинными руками. Тот поднял колено, нацелившись на пах Торренса. Как только колено поднялось, Торренс слегка отодвинулся. Бросок из арсенала дзюдо был выполнен идеально, и Макмюррей оказался лежащим на спине прежде, чем сообразил, что происходит. Торренс ударил рукой в пах боксера, после чего бой был закончен. Родино вернулся на арену и поднял руку победителя. Торренс, пританцовывая и подняв руки вверх в знак победы, обошел арену, а его противник в это время извивался от боли на песке.

Уингейт встал:

– Пойдем, подышим воздухом перед следующей схваткой. Карл последовал за ним к двери с другой стороны сарая.

Когда они проходили мимо водителя, генерал велел ему поставить деньги на следующий бой.

Недалеко от двери собралась целая толпа, и Уингейт повел Карла к небольшой рощице. Здесь дышалось легко, особенно в сравнении с прокуренным сараем.

– Что скажешь о бое? – спросил Уингейт.

– Торренс хорош, но этот боксер как бы специально для него. Он был слишком медлителен, слишком малоподвижен, к тому же он не привык иметь дело с противником, который борется и лягается.

– Ты бы выстоял против Торренса, как ты думаешь?

В голосе Уингейта было что-то, что заставило Карла помедлить, прежде чем ответить.

– Что вы имеете в виду?

– Если бы тебе нужно было выйти против него, скажем, сегодня. Как бы ты выступил?

– Вы хотите, чтобы я дрался с ним? – спросил Карл.

– Мне кажется, матч бы был интересным.

– Сегодня? – спросил Карл, всматриваясь в лицо Уингейта в попытке понять, что скрывается за его вопросами, но точеные черты генерала скрывались в тени.

– Не сегодня, – засмеялся он как раз в тот момент, когда подошел шофер и сообщил, что начинается следующий бой.

– Это должна быть славная драчка, – сказал Уингейт. Он повернулся к Карлу спиной и направился в сарай. Мысли юноши путались. Чего добивается Уингейт? Карл часто ощущал, что генерал чего-то от него хочет, но не мог догадаться, чего именно.

Во время следующих боев Карл с трудом мог сосредоточиться. Действительно ли генерал хочет, чтобы он сразился с Торренсом, или просто интересовался его мнением? Во время перерыва Карл пошел побродить один. Он взглянул на бар, где человек расплачивался с выигравшими, и увидел Уингейта, который разговаривал с Родино в темном углу.

Генерал обладал такой властью, был так уверен в себе. Чего бы он только ни отдал, чтобы иметь такого отца – друга, но не просто друга, больше. Генерал знал так много о самых разных вещах. Карл любил свою мать, она так тяжело работала ради него. Но ему хотелось чего-то еще. Ему не хватало отца – человека, который мог бы дать ему совет, направить его.

Карл знал: Ванесса верит в самое худшее относительно своего отца, но был уверен, что она ошибается. За время их знакомства Моррис Уингейт не сказал о дочери ни одного плохого слова. Райс был уверен, что он любит ее и прощает ужасное поведение. Карл считал, что генерал изо всех сил старается быть хорошим отцом, невзирая на попытки Ванессы оттолкнуть его. А еще он понимал, что ему нельзя разговаривать с Ванессой о своем отношении к генералу честно, поскольку честность в этом вопросе поставит крест на его отношениях с девушкой, а генеральская дочка стала самым главным человеком в его мире. Но ему очень хотелось, чтобы между Ванессой и ее отцом установился мир. Более того, ему хотелось, чтобы Моррис Уингейт думал о нем не только как о бойфренде его дочери, но как о сыне.