Книга Трон Знания. Книга 3 - Такаббир Эль Кебади

— А если женщина умирает первой?

— Деньги возвращаются мужу.

— Разводы у вас до сих пор запрещены?

— Мы не изменяем законы.

— С жёнами все понятно, а как же наложницы?

— Мы их называем кубарами. — Иштар приподнялся на локтях. — Я и так много рассказал. Теперь твоя очередь.

— Мне кажется, ты знаешь о нас всё.

— Особенно о тебе. Слава всегда бежит на шаг впереди хозяина. А дурная слава летит так, что затылка не видно.

Адэр усмехнулся:

— Тогда о чём говорить?

— Почему ты до сих пор не женился?

— Я не тороплюсь.

— Нет, если не хочешь, не говори. Я не настаиваю, — сказал Иштар.

— Ты не поймёшь.

— Я постараюсь.

Адэр погладил зверя:

— Я не помню свою мать, но помню, как мы с отцом ходили к ней на могилу. Он говорил: «Мой ангел», и целовал каменное изваяние в лоб. Долго стоял, а затем уходил. Без меня. Он забывал, что пришёл со мной. Я обижался, неделями с ним не разговаривал. Я никак не мог его понять.

Глядя в пустоту и перебирая пальцами шерсть на холке зверя, Адэр погрузился в себя.

Иштар нарушил затянувшееся молчание:

— Теперь понимаешь?

— Я не знал, каково это — держать любимую за руку, когда она делает последний вздох, видеть её глаза в последний раз. Не знал, каково это — потерять ангела. Я думал: если это любовь — к чёрту её. Думал, что жениться меня заставит только долг перед троном.

— Что думаешь сейчас?

Адэр похлопал ладонями по подлокотникам кресла:

— Уже не думаю. Я знаю, что именно так и произойдёт… Я кое-что тебе принёс. — Вытащил из кармана пиджака сложенную газету. Бросил на кровать. — Почитай.

Иштар развернул газету. «Глас Партикурама». На первой полосе статья о суде над братом хазира Ракшады. Журналист описывал преступления Иштара, словно сам побывал в плену и, выдержав жестокие пытки, с честью вырвался из лап «чудища». Писака превозносил милосердие и гуманность Адэра и смешивал с грязью достоинство армии Ракшады, которая взращивает таких воинов, как Иштар Гарпи.

— Хотел захватить ещё пяток, потом передумал, — сказал Адэр. — Ты же теперь у нас герой, легендарный бэцель Иштар. Очень жалею, что не пригласил представителей прессы на твоё триумфальное шествие. Я исправлюсь. Разрешу им пообщаться с очевидцами. Представляю, как будет счастлив хазир Ракшады: его братец, безжалостный воин Иштар Гарпи, осознал свои ошибки и стал милосердным и гуманным.

Адэр поднялся. Притянул зверя за ошейник:

— У нас с тобой нет ничего общего, Иштар. И быть не может. Это принадлежит или мне, или тебе. По-другому никак. — И удалился.

Сминая газету в кулаке, Иштар смотрел на заколоченное досками окно.

***

Вилар сопровождал Малику на коротких прогулках вокруг замка, навещал вместе с ней Муна и Йола, развлекал рассказами, укладывал спать, ночи проводил в кресле возле её кровати. Навязчивость маркиза изнуряла Малику. Она чувствовала себя разбитой и одинокой сильнее, чем в трюме шхуны. Сопротивляться и просить было бесполезно — счастье сделало Вилара глухим и слепым.

Малика устала от Бархата настолько, что едва не рассмеялась от радости, когда ей сообщили о вечеринке, которую Адэр решил устроить для советников и ветонской знати. Но радости быстро пришёл конец. Вилар открыл шкаф, передвинул плечики с немногочисленными нарядами и вытащил тёмно-зелёное платье.

— Наденешь это.

Опустив голову, Малика принялась наматывать на палец поясок халата:

— По какому поводу приём?

— Вечеринка, — поправил Вилар. — Вино, закуски и парочка местных музыкантов для фона.

— Разве сейчас время для вечеринок?

— Мы не отмечали новый год. И есть ещё один повод. Орэс Лаел привёз хорошие новости. «Общества защиты детей» девяти стран направляют в Грасс-Дэмор гуманитарную помощь. Честно говоря, никто не думал, что игры Адэра с прессой дадут такие результаты. Кстати, на прошлой неделе из Хатали пришла сотня снегоуборочных машин. Правитель Хатали попросил Адэра позаботиться о рабочих со сломанными руками. — Вилар хохотнул. — Мародёры утаптывают снег под надзором карательных отрядов, а журналисты приписали их к дорожным рабочим и назвали патриотами. В дружбе с прессой, однозначно, есть смысл.

Малика подошла к окну. Глядя на тонкую границу между мглистым небом и сизым морем, проговорила:

— Мне нечего делать на вечеринке. Я не советник.

— Ты будешь со мной.

— Не хочу испугать гостей своим видом.

Вилар обнял её сзади за плечи:

— Ты прекраснее всех, Малика. Когда твои волосы уложены, когда на тебе изысканное платье и дорогие украшения, ты похожа на высокородную даму. А когда ты такая, как сейчас, даже в этом халате, ты — сама природа. Дикая, необузданная, полная тайн. Ты как небо, море, горы. То, чем можно любоваться бесконечно. — Вилар повернул Малику к себе лицом. — Я хочу, чтобы ты была рядом. Пожалуйста!

Она отвела взгляд. Как переступить через человека, который умеет так любить? Как разбить ему сердце? Как сделать так, чтобы завтра он проснулся и не почувствовал боли?

— Хорошо. Я приду. Сама приду. Позже.

Вилар поцеловал Малику в щёку и впервые за три дня оставил её одну.

Она металась по комнате, которая казалась ей треугольником: в одном углу Адэр, в другом Вилар, из третьего хищно смотрел Иштар. В голове ураганом проносились мысли. Бежать. Опять бежать. Куда? К морунам. Но Мун слишком слаб и не сможет пройти через всю страну пешком. Оставить его. Да. Оставить. Предупредить и уйти. А дойдёт ли она? Вокруг на сотни миль ветонский лес, снега по пояс, голодное зверьё и обозлённые лесные банды. А дальше мёртвая пустошь, беспощадный ветер и лютый мороз.

Изводя себя размышлениями, Малика не заметила, как наступил вечер. Гости, наверное, уже собрались. Адэр с трёхдневным опозданием поздравил их с новым годом. Ветонские дворяне знакомят его со своими жёнами и дочерьми. Советники обсуждают с ним последние новости. Никто не заметит, как в зале появится ещё одна гостья — незваная и никому не нужная.

Малика надела выбранное Виларом платье, завязала на затылке волосы в узел и посмотрелась в зеркало. Размер груди, как и фигура, никогда её не заботили, но так идти нельзя. Лиф топорщился (под ним явно что-то уменьшилось), юбка висела как флаг при безветрии. Малика перемерила все наряды и в итоге сняла с плечиков старое серое платье. Если бы надеть его и очутиться в прошлой, беззаботной жизни… Но нет… Сколько Малика ни проводила ладонями по юбке, сколько ни одёргивала рукава, позади оставались тяжёлые дни, а впереди ждали непроглядные ночи.

На второй этаж вели два лестничных пролёта, расположенных зигзагом. Малика в нерешительности топталась на верхних ступенях, понимая, что своим видом поставит Вилара в неловкое положение. Снизу доносилась музыка — скрипка и вроде бы альт. Звучали голоса, среди которых Малика пыталась уловить голос маркиза. Она бы окликнула, объяснилась и со спокойной душой вернулась к себе. По лестнице бегала прислуга, иногда проходил кто-то из местной знати (ветонов выдавал акцент), а Вилар не появлялся.