Книга Она что-то скрывает [= Козырная дама ] - Наталия Левитина

Хотя она совсем не старая.

И вовсе не гюрза.

– Ну ладно, ладно, не обижайтесь, – дала я задний ход, встала из-за стола и обняла расстроенную Королеву Корнеплодов за мягкие плечи. – Я погорячилась. Извините!

– Я вообще-то пришла сказать, что принесла памперсы, – всхлипнула Виктория Анатольевна.

– Какие памперсы? – опешила я.

– Ты же собираешь для младенцев! Тех, что в больнице живут.

Опомнилась!

Малыши давно пристроены в детдом. Если так тормозить, можно и посевную прошляпить, и озимые!

– Спасибо, Виктория Анатольевна, вы молодец! – улыбнулась я.

– Ты заберёшь?

– Заберу и отвезу детям, – пообещала я.

Вот с этого надо было начинать – с памперсов! А не муссировать тему гипотетической неверности мужчины в условиях длительной командировки!

Сберегла бы нервы и себе, и людям.

В конце рабочего дня прилетела восторженная SMS от Никиты:

«Я на роскошном концерте. Тут Бах, и даже с настоящим клавесином, это так здорово, просто фантастика!!!»

Счастье моё!

А я: сауна, девки…

Человек Бахом наслаждается, Иоганном Себастьяном! И это приводит его в такое упоение, что он даже не сократил ни одного слова в SMS!

Надо хорошенько замаскироваться. У меня важная миссия. Необходимо доставить кое-какие бумаги по известному адресу, убедиться, что они попали в руки адресата, и в то же время сохранить инкогнито.

Я достала из шкафа ветхий плащ – и почему до сих пор не выкинула? Изделие имело невразумительный серо-коричневый оттенок, в то время, как сейчас улицы весеннего города пестрели тренчкотами самых ярких расцветок – попадались красные, сиреневые, лиловые, лимонные плащи…

Я надела непрозрачные чёрные очки, обмотала голову платком, соорудив чалму а-ля семидесятые годы. Для уверенности прицепила к мочкам ушей клипсы с длинными блестящими висюльками – если подвигать головой, они тут же начинают раскачиваться, а это отвлекает внимание от лица.

Порядок!

Теперь никто не узнает.

В принципе мне и не требуется быть неузнанной всей планетой. Достаточно, если Фёдор в случае чего пролетит мимо на своём мотоцикле и даже не обернётся. Именно для этого и затеян маскарад… Документы спрятаны в плотный коричневый конверт – в таких отправляют письма формата А4 или бандероли.

…Сделала контрольный звонок. Сейчас, в семь вечера, Фёдор был дома, трудился над статьёй.

– Хм, не лучше ли делать это под покровом ночи? – удивилась я.

– И под покровом тоже, – согласился коллега. – Вторые сутки не отхожу от компа, собираю нити воедино, систематизирую.

– За пару суток можно написать половину «Анны Карениной»! – удивлённо присвистнула я.

– Материал тяжёлый, скользкий. Ты же понимаешь, кто в центре повествования.

– Компромат раздобыл?

– Тот, о котором ходят слухи, ещё нет. Но мне тут подкинули массу интересных фактиков.

– Значит, трудишься в поте лица. И в кино со мной не пойдёшь? – замерев, поинтересовалась я.

– В кино? – оживился коллега. – С тобой? Слушай, а это идея! Юлька, ты умница. Мне надо проветриться. Боевичок?

Я посмотрела на себя в зеркало: в руке – мобильник, глаза выпученные, выражение лица – словно только что поймала темечком кирпич.

Идти с Фёдором в кино совершенно не входило в мои планы! Я, наоборот, пыталась удостовериться, что в ближайшие полчаса он никуда не денется из квартиры, будет плотно сидеть в лунке, как молодая морковь!

– Нет, не боевик. Милая голливудская мелодрама.

– Секс будет? Есть ограничение по возрасту? – со смесью сладострастья и кровожадности в голосе осведомился Фёдор.

– Да, до двенадцати лет не рекомендуется.

– До двенадцати? М-м-м… – задумался Фёдор. – Значит, скука смертная. Нет, Юль, иди сама, я лучше ещё над статьёй покумекаю. Ты понимаешь – процесс, вдохновение… Не буду прерываться.

– Ты же сам хотел проветриться?

– Передумал! Прерванный акт, гы-гы, ещё никому ни пользы, ни удовольствия не приносил! Буду работать.

– Как жаль, – лицемерно вздохнула я. – Ладно, трудись. Встретимся как-нибудь…

Через пять минут припарковала машину в квартале от Фединого дома. Я знала, он живёт в большой трёхкомнатной квартире, доставшейся ему от родителей-профессоров. Водит в гости подруг, но ни одну не ангажирует на ПМЖ. Иногда устраивает шумные вечеринки, но чаще надолго уединяется в холостяцкой берлоге, где на окнах висят пыльные шторы и отчаянно скрипит под ногами стёртый паркет-ёлочка…

Мне бы Федино бесстрашие и умение жить «на одном дыхании» – сама бы написала статью, опираясь на информацию, собранную Нонной… Но я не могу. Ещё надо совершить в жизни кое-что важное – родить и вырастить ребёнка (лучше – двух). Эта цель сияет надо мной, как солнце. Поэтому не хочу подставляться. А для Феди подставиться – раз плюнуть! Легкомысленный бородач всегда отчаянно рискует, публикуя обличительные статьи. Он любит, когда в крови кипит адреналин…

В подъезде старого дома было пусто и прохладно. По крутым ступеням добралась до квартиры Фёдора и, волнуясь, повесила конверт на косяк, прикрепив скотчем. Теперь, едва журналист откроет дверь, он сразу увидит послание… Наверное, Фёдору не привыкать к подобным сюрпризам. Он сам рассказывал – информация попадает к нему самыми разнообразными путями. Иногда он встречается с информатором, замаскированным под шпиона (как я сейчас), посреди шумной улицы. Иногда материал для публицистической бомбы приносит курьер экспресс-почты…

Затаив дыхание, я нажала кнопку звонка на гигантской стальной двери и тут же метнулась к лестнице. Раньше, чем звонок закончил мелодичное бульканье в глубине квартиры, я уже была внизу. Умею перемещаться бесшумно, летать, не касаясь ступеней или пола.

Лань, настоящая лань!

Аплодисменты в зрительном зале.

Я ожидала услышать лязг открываемой двери, однако наверху ничего не происходило. Выждав пять минут, вернулась на третий этаж… И увидела пакет на прежнем месте. Он мирно болтался там, куда я его повесила.

Возможно, Федя капитально заработался. Пришпоривает Пегаса, направляя коня в сияющую высь внезапных озарений, тот с шумом рассекает облака голубыми крыльями… Я даже позавидовала Фединому приливу вдохновения: он так увлёкся статьёй, что ничего не слышит.

Ещё раз нажала звонок – теперь уже более настойчиво. И вновь помчалась вниз, как первоклассница-хулиганка.

И что?

Опять тишина!

– Федя, блин, очнись! – возмутилась я, снова отправляясь в путь. – Тоже мне, писатель!