Книга Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская

После ухода режиссерского семейства я обошла доступную часть хранилища, тщательно осмотрела шедевры соцарта, развешанные по стенам и прислоненные к стульям, посидела на креслах и диванах, тщательно поизучала вид из окон и внезапно обнаружила нечто, интересное для себя. А именно… Кухонное окошко, полускрытое занавеской, являло перспективный обзор арочных ворот того дома, где во дворе пылала горка с телом убитого Рыбалова. Расстояние, правда, было изрядным, внутренность двора оставалась скрытой, вклинивался торец соседнего дома, но, если постараться, то вполне можно рассмотреть, кто входил в ворота или выбегал из них.

Каким образом указанное наблюдение отзывалось на расследовании, я не вполне осознавала, но материал для размышления находился. Даже если думать станет кто-то другой. Что в конечном итоге предпочтительнее, я собиралась на море и не жаждала включать мыслительный процесс на чужой кухне пускай даже с интересным видом. Однако я вернулась в одну из комнат и уселась решать локальную проблему. Позвонить Отче Валентину прямо из галереи и ознакомить его с оконными перспективами либо открытие сможет подождать моего возвращения домой.

Я думала непродуктивно, картины слегка отвлекали, так ничего решительного не придумалось, пока размышления не прервались внезапно, когда раздался звонок во входную дверь. В слабой надежде, что так скоро дождалась появления Артура, я глянула сквозь дверной глазок и чуть не села прямо на пол. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» – процитировало Антона Павловича Чехов уходящее сознание, потому что объектив показал Мишу, той самой узнаваемой персоной. «Глюки, ничего более», – я браво определила собственное состояние, решительно открыла замки и распахнула дверь настежь, чтобы разделаться с наваждением.

Не тут-то было, видение отнюдь не рассеялось, оно сперва опешило, вскинуло руки в странном приветствии, затем зазвучало, что с глюками бывает редко.

– Так не бывает, неужели она, проклятая белая горячка? – произнёс фантом, как бы взывая к сочувствию.

С моим даром речи что-то случилось, я не стала отрицать свою принадлежность к миру бреда, а молча посторонилась в дверях, открывая путь дальнейшему.

– Нет, на глюки вовсе не похоже, – сообщил вполне реальный Миша, закрывши за нами дверь.

(Или у меня произошел обман всех чувств без исключения… Е.М.)

– Слава Богу, это ты, а не она, – толковал более чем реальный Миша, пока мы вместе продвигались по галерее. – А сдвинутой девки тут нету? Не прячется за портьерой? И Артура нету, совсем удивительно. Я же говорил, что это Бог о нас печётся, а ты не верила.

Таким образом в небрежных поисках то Татьяны, то Артура мы оказались в боковой комнате, окно которой также частично выходило на искомый двор, но меня почему-то нисколько не заинтересовало. Я даже позволила Мише задернуть плотные портьеры, предварительно мы убедились, что мифическая Татьяна с портфелем не смотрит из подоконных кустов. Квартира вместе с галерей находились на низком первом этаже, так что следовало проверить.

– Я оказался прямо как Руслан у Александр Сергеича в поэме, – жаловался Миша. – Она тебя унесла с бешеной скоростью, а я растерялся, потом выбежал, а никого не было. Сознайся, вы в окошко вылетели этажом ниже?

– Почти что, вот споткнулись бы, – сообщила я откровенно, не совсем соображая, зачем. – Знаешь, что у неё в портфеле было, когда мы так летели?

– Вот уж не догадываюсь, – поскромничал Миша. – Наверное, что-нибудь совершенно головокружительное.

– Килограмм взрывчатки без детонатора, – меня несло на признания. – Вот оступились бы, и привет! Взлетели бы все на воздух, ты включительно.

– Удивительно приятный способ покинуть мир, ты не находишь? – Миша задал риторический вопрос, и тема портфеля с динамитом исчерпалась.

Татьяна могла спокойно появиться под окном, бросить сквозь форточку тот самый портфель, даже с детонатором, и никто бы не заметил, клянусь Богом!

Какое-то время спустя, уже на кухне, распоряжаясь Артуровым кофе, Миша поинтересовался как бы между прочим.

– Я понимаю, что мы здесь встретились не случайно, такого не бывает, но подскажи, откуда ты знала? – спросил он.

– В принципе я здесь по делу, – неохотно отозвалась я.

Что касается меня, то вопрос о Мишином появлении в галерее не созрел, даже не проклюнулся. Глюки, так глюки, кто возражает, если они такого качества?

– Не может быть! – искренне взволновался Миша. – Неужели Артур? Альбина исключается, новая девочка вроде вполне…

– А что собственно с Артуром? – спросила я.

– Это тебе виднее, неужели к нему уже вызвали? – серьёзно сокрушался Миша. – Тогда мои дела печальны донельзя, я на него рассчитывал.

– А что такого страшного в моем появлении? – спросила я.

– Ну это кому как, психов караулить, это не фунт изюму, – сознался Миша. – Твоя подруга в тот раз…

– Вот это прошу подробнее, – никак не включалась я. – Психов кругом много, это правда, но я не очень понимаю.

– Извини, если я ошибся, – пояснил Миша, пододвигая мне кружку с дымящимся кофе, а сам раскурил жуткую гадость типа «Примы» и, запинаясь, произнес. – Твоя знакомая девушка, такая восточная, роскошная, сказала нам с Сеней, что ты, как бы точнее выразиться, ну, служишь чем-то вроде разъездного санитара от частной фирмы, очень ловко обходишься с больными. И если тебя к Артуру вызвали…

– Ужас, что происходит, – созналась я давясь от смеха. – Сделай милость, найди мою сумку, она где-то здесь валяется, там у меня сигареты, а твои, извини…

– Сейчас, минутку, я понимаю, – отозвался Миша и послушно отправился на поиски.

Значит так, теперь меня принимают за служительницу разъездного частного дурдома, размышляла я на чужой кухне. Тоже недурная профессия, и, видит Бог, зерно истины имеется, проклёвывается по крайней мере. ЛжеКиприда, она же Красная Шапочка со смирительной рубашкой наготове – очень неслабо. Бедный Миша решил, что я появилась по Артурову душу, мерси подруге Владе. Хорошо, что она не включила в список сыскное бюро или милицию, а то Миша, пожалуй, никогда не вернётся. Интересно, а зачем он здесь?

– Вот она твоя сумка, – Миша вернулся и закурил еще одну гадость, обильно посыпая стол пеплом. – Наверное, я что-то не то сказал, или она пошутила.

– Да нет, почти что так, – наконец сообразила я. – Только Артур вовсе не пациент, сюда я пришла брать интервью. Пишу в один журнальчик, так, между делом. Хотела спросить, что у Артура особенно ценное, раритетное, ты не знаешь случайно? Альбине срочно понадобилось отлучиться, она меня оставила посмотреть, подождать.

– У Артура много чего, самого разного, – ответил Миша, заметно успокоившись. – Он торгует буквально всем, но тебе ничего не скажет, пресса его не интересует, скорее наоборот. Ну разве что я очень его попрошу, хочешь?

– Лучше сам скажи, – предложила я. – Тогда я изображу тебя источником, пожелавшим остаться инкогнито.